- Сырым можно есть, - прокомментировал Веретнев. - Посолил - и жуй!
Макс вспомнил, как они с Машей делали покупки в московских универсамах. Если бы она оказалась здесь, ей было бы интересно... Да и ему было бы веселей...
- Погляди, какие сыры! Я куплю вот этот попробовать...
Алексей Иванович погрузился в изобилие сыров - козьего, овечьего, коровьего. Мягкие рассольные, полумягкие, твердые... Круглые лепешечки разных размеров и цветов: белые, розовые, желтые, сиреневые, черные, с присыпкой и без нее, с тонкой корочкой, покрытые пищевой плесенью остро пахнущие брусочки, слезящиеся на разрезе шары...
Макс вздохнул. С Машей надо решать. Хотя она и лгунья, и никак не может оторваться от этого своего... хахаля, скажем так, но его все равно тянет к ней как магнитом. Может потому, что в постели с ней никто не сравнится. А может почему другому, неважно, это слишьком тонкая материя... Надо окончательно определиться, отшить этого Рината, ну а то, что он трахнул её, когда Макс был в Лондоне - что ж... Дело, как говорится, житейское...
Алексей Иванович купил сыра и они попали в овощные ряды. Крохотные кочанчики брюссельской капусты, спаржа, артишоки, желтые и красные помидоры, горы зелени, изобилие оливок: греческие, испанские, итальянские, соленые, маринованые, вяленые, сушеные...
Веретнев очень любил оливки и набрал несколько маленьких пакетиков.
- Давай с пивом, - оживленно предложил он. - Хотя с вином тоже хорошо...
В двух шагах от рыночных прилавков стояли на тротуаре столики открытого кафе, Веретнев разложил на одном из них покупки, заказал пять бутылок пива.
- Я сейчас, - сказал Макс и отошел в сторону.
В газетном киоске за сорок пять франков купил телефонную карточку, завернув в проулок, нашел таксофон. Семерка, московский код, машин номер. Она ответила сразу, будто ждала звонка.
- Здравствуй, дорогой! - судя по голосу, девушка была рада его слышать. - Как твои дела? Ты в Лондоне?
- Все в порядке, - радостно ответил Макс, которому передалось её настроение. - Я удачно сработал в Лондоне, а теперь нахожусь в самом прекрасном месте на земле... Море, солнце, замечательный пляж, яхты, оливки с пивом... Для полноты ощущений не хватает только тебя!
Маша засмеялась.
- Где же такое райское место? Я тоже туда хочу!
- Сейчас я не могу тебе сказать. Но мы обязательно побываем здесь вместе...
- Противный! Вечно у тебя секреты!
- Не обижайся. Скоро увидимся.
Закончив разговор, Макс набрал ещё один московский номер.
- Слушаю! - напряженно отозвался Яскевич.
- Это я, Макс. "Доверие" достигнуто, но возникли проблемы.
Карданов замолчал.
- Слушаю, слушаю!
Сейчас Макс был для Яскевича главным человеком на земле. Ибо от него зависела дальнейшая карьера подполковника.
- Возникли осложнения, надо отсидеться. Серьезной опасности нет. Можно считать, что все идет по плану.
- Все штатно? Все штатно? - надрывался Яскевич.
- Все штатно! - повторил Макс. Это заветное слово избавляло Яскевича от необходимости поднимать тревогу по поводу пропажи группы Макса. Раздался щелчок разъединения. Время карточки закончилось и финал разговора получился очень естественным.
- Где ты ходишь? - встретил его Веретнев. Пустые бутылки и гора косточек красноречиво свидетельствовали, что он не терял времени зря.
Спец вернулся около десяти. Ужинали они на открытой веранде ресторанчика "Русалка", над морем. Луковый пирог с анчоусовым пюре и черными оливками, овощное рагу, равиоли. Сытно, вкусно, недорого. Пили дешевое розовое вино, хорошо утоляющее жажду.
- Видел Кудлова, с ним был ещё один, - с набитым ртом рассказывал Савченко. Он здорово проголодался.
- Потом приехал мужик с девкой, их я тоже не знаю, хотя у неё лицо знакомое... Но отщелкал всех...
Из внутреннего кармана куртки он извлек пакет с фотографиями.
- Когда успел? - Макс раскрыл пакет.
- Тут за полчаса проявляют и печатают. Три франка снимок.
Кудлов в пестрой рубашке сидит в шезлонге рядом с бассейном, в руке бутылка пива, на лице отчетливо читается выражение довольства жизнью.
- Неплохо устроился! - Веретнев встал и заглядывал Максу через плечо. - Оружие у него есть?
- Не видел...
Из красивой красной машины выходит респектабельный мужчина в светлом костюме, подает руку высокой блондинке. Мужчина и блондинка идут к вилле. Лица крупным планом.
- Здравствуйте, Леонид Васильевич! - с недоброй улыбкой сказал Макс, вглядываясь в фотографию.
- Почти не изменился, гад. Вроде даже помолодел! Вот паскуда!
Откуда-то из глубины его существа всплыла черная первобытная ненависть к человеку, который послал его на верную смерть. Странно, раньше он не испытывал к нему столь острого чувства. Может по контрасту с сытостью и благополучием сегодняшнего Евсеева...
- Хорошая девушка, - произнес Слон. - Кажется, я её где-то видел...
Блондинка с Кудловым стоят у бассейна и улыбаются. Евсеев обернулся, лицо недовольное, рот открыт, будто в выкрике...
- Слушай! - воскликнул вдруг Спец, отставляя опустошенный бокал. - Так это же Алика Суворова! Чтоб я так жил!..
- Точно! - подтвердил Веретнев. - А говорили, что она в Штаты съехала...
Макс покрутил фото в руках, разглядывая под разными углами. Да... Алика Суворова, недавняя звезда российской эстрады, которая семь лет назад неожиданно исчезла с музыкального небосклона, вдруг обнаружилась в Антибе, в обществе бывшего ответственного работника ЦК КПСС Леонида Евсеева. За это время она успела превратиться из жгучей брюнетки в блондинку, приобрести европейский лоск и ровный оливковый загар, характерный для обитателей Лазурного берега.
- Алика, Алика... - пробормотал Веретнев. - Это же уменьшительное от "Александра"?
- Точно, Алексей Иванович, - сказал Макс. - Та самая Александра. В её честь и названа яхта.
Веретнев вспомнил супругу Евсеева, Инну Андреевну - в каком-то дурацком спортивном костюме, в грязных резиновых сапогах, на пороге приходящей в упадок жуковской дачи. Да, сравнение, конечно, не в её пользу. Алика Суворова была ослепительна: платиновые волосы, загар, белая блузочка и эффектный голубой костюм... "Два мира - две судьбы", - как любил в свое время повторять Евсеев и его коллеги-идеологи.
- Режим у них спокойный, - сказал Спец. - Кудлов не по сторонам смотрит, а ворота открывает, да за покупками ездит. Короче, не охранник, а прислуга. Если и дежурят по ночам, то без особого бдения. А чего? Они тут живут семь лет, никто не нападает, обстановка благоприятная, полиция работает, как часы. Реальной опасности нет, это расслабляет...
- Так что будем делать? - поинтересовался Веретнев.
Макс промолчал и посмотрел на Спеца. Тот расправился, наконец, с равиолями, выпил вина и вытер ладонью мокрые губы.
- Наблюдаем сегодняшнюю ночь и завтрашний день. А следующей ночью их накрываем. В четыре утра - самое подходящее время.
- А сигнализация? - спросил Макс.
- Детские игрушки...
- Может присмотримся подольше? - засомневался Веретнев.
Спец покачал головой.
- Город маленький, все на виду. Возле виллы торчать опасно. И вообще... Я уже пожалел, что отдал пленку в печать: уж больно специфичные ракурсы и планы. Как бы не засветиться...
- Надо оружие проверить! - нарушил молчание Спец. Мышление у него было предельно конкретным.
Вечером они выехали на пустынный пляж между Антибом и Ниццей. Спец залез под машину, отвинтил поддон картера двигателя и вынул пропитавшиеся отработанным маслом свертки. Расстелив на песке старую рубашку, осторожно развернул свертки и выложил их содержимое на светлую ткань.
- Музей второй мировой войны! - присвистнул Макс, глядя на шарнирный затвор, сильно скошенную рукоять "парабеллума" и массивные корпуса офицерских "вальтеров" П-38. Тонкие стволы пистолетов заканчивались резьбой для безнадежно устаревших глушителей, напоминающих отрезки двухдюймовой водопроводной трубы.