Дыхание вернулось, к тому же он двумя ногами стоял на земле и явно находился на этом свете, поэтому следующие выстрелы произвел уже прицельно, по ярким фонарям неизвестного противника.
Веретнев нащупал стволом прыгающий в темноте луч. Пц-крац! Мягко шлепнуло, луч погас, раздался утробный звук, словно воздух вышел из баллона. Тут же и его ударило молотком в бок, хрустнуло ребро, острая боль перекосила тело.
- Сиу-ттт! Сиу-ттт!
- Пц-крац! Пц-крац!
Тихая, спокойная, пахнущая морем ночь словно взбесилась. С одной стороны приглушенно шипели современные пистолеты, оснащенные современными глушителями, с другой - отрывисто клацало оружие диверсантов третьего рейха. Расставив ноги, Макс безостановочно палил в темноту, а кто-то из темноты с таким же упорством палил в него. Глушители отрезали вспышки, но прямо по оси стволов все же мелькали слабые оранжевые точки и он старался нащупать их пулями. Рядом, держа пистолет двумя руками, отстреливался Веретнев.
Иногда пули со свистом уносились в темноту, иногда звенели о стекло или металл, иногда шлепались во что-то мягкое и живое. Пахло сгоревшим порохом и горячей сталью. Сдавленные крики, стоны, придушенные выхлопы пороховых газов и лязг раскаленных затворов гасли в адском колпаке, не выходя за пределы пятидесятиметрового диаметра. Спящие на побережье люди не догадывались о том, что на их земле разверзся вход в преисподнюю куда одна за другой скатывались человеческие жизни...
- Пц-крац! Пц-крац!
Он чувствовал, что его пули находят цели. Два фонаря на той стороне погасли, да и шипение модернизированных глушителей стало заметно реже. У Макса кончились патроны. Пока он шарил по карманам в поисках запасного магазина, замолчал и пистолет Веретнева. Тот глухо чертыхался, дергая заевшую "молнию" на кармане.
Справа раздались быстрые тяжелый шаги, хрустнула ветка - уцелевший враг спешил воспользоваться минутой и добить оставшихся безоружными людей.
Наконец дрожащими руками Макс уцепил плоский, маслянисто-скользкий магазин, направил в окно рукоятки, со скользящим трущимся звуком тот стал на место. Шаги приближались. Лихорадочно рванул затвор, понимая, что опоздает на какую-то долю секунды... Неужели конец?.. Впереди на земле вспыхнул фонарь, осветив замершую в полуприседе крупную фигуру с направленным на Макса пистолетом.
- Пц-крац!
Пуля ударила неизвестного в плечо, чужой пистолет дрогнул. Макс вскинул свой и трижды нажал на спуск. Враг тяжело опрокинулся навзничь, фонарь тоже упал в траву, вновь наступила темнота. И полная тишина.
Макс настороженно выставил оружие перед собой, развернулся в одну сторону, в другую... Но все было тихо. Неужели ад закончился?
- Алексей Иваныч! Ты цел? - тихо позвал он.
- Зацепило слегка... - прокряхтел тот. - Что с Володькой?
- Прикрой, я посмотрю...
Макс достал фонарь, посветил прямо перед собой, нагнулся. Спец лежал, подвернув ноги в коленях, лицо казалось нарисованным - белое и неподвижное, ворот куртки набух от крови и влажно блестел. Держась за левый бок, подошел Веретнев.
- В шею, навылет, - глухо Макс и на всякий случай пощупал пульс. - Он мертвый стрелял...
Кое-как они втащили Спеца на заднее сиденье. Он был тяжел, как камень.
В стороне раздался стон. Приготовив пистолет, Макс двинулся на звук и в нескольких шагах наткнулся на скрюченное тело. На миг включил фонарь, повернул ногой перепачканное грязью лицо с носом, напоминающим свиной пятачок. "Работяга-докер" из лондонского магазина теле-видеотехники... Глаза закрыты, бормочет что-то в полузабытьи...
Спец учил не оставлять врагов в живых. Макс вытянул удлиненную пистолетом руку, прицелился в круглый приплюснутый нос... И опустил оружие.
Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую бритую голову. Надо же! Перед ним лежал "браток" из самолета "Москва Лондон"!
В отдалении неподвижно застыли ещё два тела, но подходить к ним Макс не стал.
- Едем! - торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному пулями "фольксвагену". На удивление, машина завелась как всегда - с пол-оборота.
Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещё не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его склоне уже расползалась капля синьки.
Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые виноградники и приземистые, коротконогие яблоневые сады.
Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки - в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, - мертвые куртка и рубашка. Когда они приедут в Ниццу, он успеет закоченеть.
- Может, сядешь за руль? - спросил Веретнев, не отрывая взгляда от дороги.
- Нет, - разжал губы Макс.
Веретнев немного помолчал.
- Надо что-то делать, - сказал он.
Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его.
- Ну что, значит - бросим? - глухо произнес Макс. - Прямо на обочине, как собаку?
Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещё прямее.
- Значит, бросим, - сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой взгляд Макса в зеркале заднего обзора.
В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Именно Спец, как никто другой.
Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее пятно все дальше расползалось по черному небу.
Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил под сиденьем - нашел, поставил рядом с телом. Что еще?
Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что ли?!" - поразился Макс.
- Давай это... Салют. Чтобы по правилам...
Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Потом пистолеты забросили в воду, тело накрыли перевернутой лодкой.
Веретнев попросил сделать сделать обезболивание - мучало сломанное ребро. Макс вкатил ему несколько кубиков новокаина.
- Это Владимир Петрович купил, - вспомнил он, закрывая аптечку.
- Он все предусмотрел, - кивнул Веретнев. - Если бы не жилеты, мы тоже были бы трупами!
- Точно! - у Макса все ещё ломила левая часть груди. Пуля попала в самую середину защитного сегмента, оставив в нем заметную вмятину.
- То фляга, то эта вставка... Ты везунчик! - повертев в руках, Веретнев забросил погнутую пластину далеко в море. - Это судьба...
Макс кивнул, потирая грудь.
- Давайте приведем себя в порядок.
Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую потом, порохом и смертью одежду, вымылись холодной морской водой и переоделись.
- Что будем делать с камнями?
- Давай разделим, чтобы не в одной корзине, - предложил Веретнев.
Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом опустошил куртку Спеца.
- Ну и ну! - выдохнул Веретнев.
До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками... Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий свет. Уходящие в бесконечность лабиринты прозрачных граней...