Злабориб успел сбить левую ногу, пока шел в Сад Благословений – неудачную копию Сада Благословений в Джоале. Все, кому доводилось видеть оригинал, находили копию жалкой. Привозные джоалийские растения не прививались на местной почве, а нагианские были куда более убогими. Деревья-корзины почти не отбрасывали тени, солнцецветы и звездолисты терялись в буйной кожистой листве. Теперь, в конце лета, фонтаны иссякли, а декоративные бассейны казались грязными и мертвыми, словно в них кверху брюхом плавала рыба. Статуи, высеченные из того же розоватого песчаника, что и дворец, давно уже превратились в безликих мумий.
Почетный эскорт остался у входа. Дальше Злабориб шел один, следуя изгибам дорожки меж кустов. Впереди он услышал голоса, множество голосов, и почувствовал некоторое беспокойство. Он ожидал там только мать и Каммамена, джоалийского командующего. Возможно, еще Тариона. Судя же по голосам, его ждало большое собрание.
Обогнув последнюю группу бамбуков, рубиновых кустов и оранжево-розовых ягод, он вышел к трону. Королева собрала весь двор. Она возвышалась на троне над толпой. Кажется, она была здесь единственной женщиной. Подходя к трону, он тщетно пытался углядеть в толпе кого-нибудь, одетого так же по-дурацки, как он. Одни облачились в бронзовые доспехи, придававшие им мужественный и воинственный вид, другие – в широкие штаны и камзолы по последней джоалийской моде. Он узнавал министров, посыльных, секретарей. Присутствие этих он еще мог понять, но были и другие, которых уж он никак не ожидал здесь увидеть. Похоже, мать пригласила сюда всех офицеров прибывшей джоалийской армии, всех придворных и большинство местной знати – и личных друзей Злабориба тоже! Здесь были десятки лиц, которых он никогда раньше не видел во дворце: Тоалмин Скульптор, Грамвил Поэт, Гилботин Историк и несчетное множество других. Здесь были все те, кого он надеялся увидеть лишь в дальнем углу храма. Почему их пригласили на прием?
И почему его вообще устроили, этот прием? Его об этом не предупреждали. Интересно, подумал он, знала ли об этом Имма?
Он подошел к толпе, окружавшей храм.
– Простите, – сказал он. Стоящий перед ним человек обернулся и поперхнулся от изумления. Потом все расступились, освободив ему дорогу, но брови их взмывали вверх, как флаги.
«Я проткну копьем любого, кто улыбнется», – подумал он, но тут же понял, что ему придется устроить массовую бойню. Лица отворачивались от него, а он не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть, что творится за его спиной. Со всех сторон слышалось деликатное покашливание.
– Простите! – повторил он. И еще раз…
Единственным достоинством этой дурацкой краски было то, что она скрывала румянец. Впрочем, он чувствовал, как пылают его уши.
Он был высок, так что заметил Каммамена Полководца еще до того, как протолкался к трону. Джоалийский вождь стоял у подножия ступеней, обмениваясь шутками с королевой. Несмотря на седую бороду, он оставался одним из лучших джоалийских воинов всех последних поколений. Каммамену хватало воображения и необходимой решительности, чтобы доверить ему командование объединенными армиями. Таргианцы найдут в нем серьезного противника. Помимо этого, он был хитрым политиком – в Джоалии хитрость просто необходима политику для выживания. Злабориб довольно часто встречался с ним и раньше, но их отношения до сих пор оставались скорее церемониальными.
Надо ли говорить, что Злабориб намеревался оставить все военные вопросы на усмотрение Каммамену. В бою он надеялся держаться как можно ближе к нему. Наследник престола не может рисковать наравне с остальными. Еще рядом с царицей стоял, зловеще улыбаясь, Тарной Кавалерист.
Собственно, Тарной приходился ему не родным братом, а только сводным, но даже так трудно было найти двух менее похожих людей. Тарион – типичный нагианец, гибкий, как хлыст, неутомимый, смуглый, с пышной черной шевелюрой, а также вспыльчивый и опасный. Никто не мог обогнать Тариона; казалось, он сливался со своим моа, полностью подчиняя, его своей воле. Если кого-то и стоило выставить облаченным в набедренную повязку и с размалеванным лицом, так именно Тариона, командующего кавалерией. Так нет. Вот он стоит, неотразимо прекрасный в блестящем бронзовом шлеме и джоалийском верховом костюме синего цвета, и излучает угрозу, как обнаженный меч. Он был хорош и знал это.
Злабориб наконец подошел к подножию трона, остановился и склонил голову в подобии поклона. Он не посмел спросить у матери, почему ради такого торжественного случая она тоже не оделась в традиционные одежды. Если ее подданные и ожидали увидеть обнаженный августейший бюст, то их ждало разочарование. Ее синяя сорочка была самой что ни на есть джоалийской. Мать была маленькая и хрупкая, редкие седые волосы прятались под тяжелой короной. Ее лицо покрывал еще более толстый слой краски, чем у него, правда, только телесного и красного цветов, дабы скрыть болезненные морщины и желтизну кожи.
Эмшенн умирала. Это понимали все, даже она сама, но никто не осмеливался произнести это вслух. Ей оставалось в лучшем случае несколько месяцев, но болезнь, глодавшая ее тело, никак не отразилась на ее воле. Она оставалась королевой, она продолжала править Нагией так же безжалостно, как правила ею уже тридцать лет.
Как только могла такая миниатюрная женщина произвести его на свет? Он был раза в полтора выше ее. Правда, в эту минуту она смотрела на него с трона сверху вниз, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
– Ты опоздал! – прошипела она. – Ты что, уже забыл, как военным положено отдавать честь?
Злабориб раздраженно стукнул копьем по щиту, чуть не выронив его при этом. Двое зрителей, стоявших поблизости, поспешно отодвинулась – от греха подальше.
Королева Нагии окинула своего старшего сына взглядом, полным неприкрытого презрения.
– А своему непосредственному воинскому начальнику ты салютовать не собираешься?
Теперь Злабориб почувствовал себя несколько увереннее, если только в этом болоте интриг вообще можно было чувствовать себя уверенно. Он удостоил Каммамена поклона, потом снова повернулся к королеве:
– Вы наш главнокомандующий, матушка. Я только ваш полномочный представитель. Полководец лишь командует войском наших союзников. Разумеется, я целиком полагаюсь на его опыт и авторитет, но по договору мы равны. Мы вместе выступаем против общего врага.
Пожилой воин удивленно поднял седую бровь.
Со внезапным предчувствием беды Злабориб огляделся по сторонам. Большинство присутствующих тщетно пытались скрыть усмешку. Только не Тарион. Его ухмылки не скрывал даже шлем. Он знал что-то, чего не знал Злабориб. Может, Имма тоже знала это? Может, знали все, кроме него одного?
– Ах, да… – Королева оглянулась на ближних к ней придворных. – У кого текст речи моего сына?
Злабориб почувствовал, что его охватывает злость, – это ощущение ему было незнакомо, и оно ему не понравилось. Когда он выходил из себя, голос его обыкновенно срывался; ему хотелось топнуть ногой.
– Я знаю свою речь, мама!
– Мы решили сделать небольшое дополнение к церемонии.
– Но она же должна быть традиционной!
Эмшенн тяжело вздохнула, но нехороший огонек в ее глазах выдавал – она забавляется.
– Монархия не традиционна. Во все времена военачальники избирались, а не назначались на эту должность. Ты наш наследник. Мы пришли к заключению, что твоя жизнь слишком драгоценна, Злабориб, дорогой. Мы решили, что не можем позволить тебе рисковать собой. Конечно же, никто не ставит под сомнение твою смелость. Мы понимаем, что ты будешь жалеть об этом, но и наши джоалийские союзники согласны – так ведь. Полководец? Поэтому тебе придется остаться здесь, в Наге, сын мой. С нами.
Первой его реакцией было чувство огромного облегчения. Полевые шатры, грубая пища и сон на голой земле мало прельщали его. Пуховые перины и серебряные ложки приходились ему более по вкусу. Потом он вспомнил загадочную ухмылку Тариона и понял, что все не так просто.
– Но… – начал он.