– Значит, договорились!
– Только не я! – Алиса – словно проснулась – выпрямилась и собралась с силами. – Я остаюсь здесь.
– Алиса! – позвал Экзетер.
Смедли хотелось сказать ему, что он просто дурак. Она держит у себя в квартире мужской халат. У женщин есть кое-кто поважнее, чем кузены. С минуту все молчали.
– Нет, Эдвард, – сказала наконец Алиса. – Я тебя предупреждала. У меня есть свои причины остаться, мисс Пимм.
Мисс Пимм кивнула.
– Алиса! – простонал Эдвард. – Прошу тебя! Погубители могут охотиться за тобой!
– Нет, Эдвард. Если они и используют меня в качестве козы-приманки, мне кажется, я им нужнее живая, чем мертвая. Правильно, мисс Пимм?
– Надеюсь, что так. Трудно сказать точно, но скорее всего это так. Гоните быстрее, мистер Стрингер. Я предупрежу вас, если замечу какой-нибудь транспорт впереди.
– За нами следует машина. Уже некоторое время. «Бентли», кажется. Это опасно?
На мгновение она зажмурилась.
– Никого знакомого. Я послежу за ними. Поезжайте дальше. А вы не будьте таким надоедливым, Эдвард. Ваша кузина достаточно взрослая, чтобы решать сама за себя.
– Но…
– Никаких «но»! Слушайте меня внимательно, капитан Смедли. Все ключи от переходов древние и очень сложные. Они включают в себя ритм, слова и танец. Они пробуждают примитивные эмоции, чтобы привести разум в унисон с виртуальностью. Думайте об этом как о священнодействии.
– Экзетер мне их описывал. – Смедли снова ощутил волнение. – Он говорил про барабаны, хотя, боюсь, у меня теперь недостает пальцев.
– Я не думаю, что это важно, если кто-то еще будет отбивать ритм для вас. Вам приходилось испытывать ощущение душевного подъема в церквах, когда звучит гимн?
– Гм. Да, полагаю, да.
– Надеюсь, вы не совсем лишены музыкального слуха? Вы умеете танцевать?
– Нет и да – соответственно. – Его нога болела как черт знает что, но двигать ею он мог.
– Тогда я не вижу никаких препятствий. Ваша рука зажила достаточно, чтобы не кровоточить, когда вы останетесь без повязок. Начнем со слов.
51
Омбай фала, инкутин, Инду мака, саса ду.
Айба айба нопа ду, Айба риба мона кин.
Хосагил!
Эта белиберда звучала в голове Смедли снова и снова. К счастью, этот ключ требовал всего три строфы, каждая из которых кончалась одним и тем же выкриком «Хосагил!». Ему казалось, что слова он помнит, но вот ритм оказался ужасно сложным, и, конечно же, с движениями и жестами придется подождать, пока они не приедут в Сент-Галл. Даже в «роллсе» недостаточно места для танцев.
Омбай фала… Будь проклят этот Хосагил, кем бы он ни был!
Экзетеру пришлось тяжелее, поскольку ему предстояло выучить два разных ключа. Смедли даже представить себе не мог, как это ему удастся сделать, ничего не спутав. Впрочем, Экзетер ни капельки не изменился со школьных времен – он был такой же спокойный, тихий и сосредоточенный. Ритмы он осваивал мгновенно – сказывалось детство, проведенное в Африке, да и к языкам у него всегда был талант, что помогало с текстами. Возможно, он опять окажется первым на экзамене. Прямо как в старые времена! Экзетер вообще казался бы занудой-отличником, не будь он всегда таким открытым и прямолинейным. Одним словом, молоток! Его невозможно было не любить.
Небо потихоньку окрашивалось в пастельные тона – приближался вечер. Стрингер мрачно цеплялся за руль, почти не участвуя в разговоре. Должно быть, его силы и терпение были на исходе. Они даже не останавливались выпить чаю.
Теперь Экзетер выуживал из нее информацию – казалось, он открывает устрицы голыми руками.
– А что такое Сент-Галл?
– Церковь.
– Очень старая, конечно?
– Конечно. Там, – продолжала она, как о чем-то само собой разумеющемся, – во дворе осталось два стоячих камня. Так что, вполне возможно, часть ключей, которые мы используем, дошла до нас со времен мегалитических…
– Вы часто пользуетесь этим переходом?
– Довольно часто, – призналась она с неохотой, с какой преподавательница биологии отвечала бы на вопросы, связанные с функциями репродуктивных органов.
– Он ведет прямо в Олимп?
– Да.
– И обратно?
Она вздохнула:
– Да. Нам известны ключи для перехода в обоих направлениях. Это редкость.
– Тогда почему Погубители о нем не знают?
– Они знают.
– Они следят за узлом?
– На узлах нет постоянных обитателей. Никаких ловушек, с которыми бы я не справилась. Само Соседство им по фигу, не забывайте. Они интересуются этим исключительно потому, что Палата попросила их помочь уничтожить вас. Их больше интересуют те, кто приходит оттуда, чем те, кто направляется туда. Любой прибывающий, не уходивший отсюда, так или иначе метится.
– Этот тип, Шнейдер, догадывается, куда мы направляемся?
– О да. Он мог предупредить других, чтобы нас перехватили.
Приятная мысль!
Машина спускалась с пологого холма. Стрингеру наконец позволили вести ее с более привычной скоростью, ибо на дороге попадались велосипедисты, гужевые повозки и редкие автомобили. Со всеми этими «омбай фала» Смедли уже не следил, по какому графству они сейчас проезжают, но, судя по цвету камня, из которого были сложены дома, они были в Котсволде, да и пейзаж казался достаточно живописным. Сейчас бы еще большую тарелку рагу и пинту горького… Интересно, есть ли в Соседстве такая вещь, как пиво?
Волны нереального…
Временами он верил. Тогда он чувствовал себя, как перед большим наступлением, когда артподготовка начиналась еще до рассвета. Люди смотрели на часы каждые полминуты и не знали, увидят ли они еще раз закат. Ну, не так плохо, конечно, но его внутренности сжимались, а ладонь потела. «Айба айба нопа ду…» Сегодня он может встретиться с подозреваемым Джамбо Уотсоном лицом к лицу. Завтра поедет кататься на драконе.
Были минуты, когда он не мог верить. Тогда все это казалось фантастическим розыгрышем. «Айба, айба, хвать за нос!» Шаманы, факиры… Колдовские танцы переносят людей в другие измерения? Что за дикий бред! Если такое возможно, за столетия должны были бы исчезнуть сотни людей.
Но если они исчезли, какие доказательства этому могут быть? Невозможно доказать, что этого не было!
Когда он в последний раз читал про обнаженных, пребывающих в шоке, ничего не понимающих иностранцев, найденных где-то в лесах, которые не знали ни слова ни на одном из известных языков? Конечно, это легче опровергнуть, ведь по крайней мере тут имеются вещественные доказательства в виде тела. «Хабеас» этот чертов «корпус»!
– В конце этой стены круто налево, мистер Стрингер, – скомандовала мисс Пимм. – Там есть где оставить машину.
Смедли вынырнул из своих размышлений, сообразив, что торчавший из деревьев шпиль, на который он смотрит уже несколько минут, и есть Сент-Галл.
– Викарий ждет нас. – Она не стала объяснять, откуда ей это известно. – Но я попрошу вас следить за тем, что будете ему говорить. «Тому, кто не задает вопросов, не отвечают ложью» или «Язык на замке – меньше взысканий», как любит говорить капитан Смедли. Это маленький приход, далеко не богатый. Служба поддерживает церковь довольно щедрыми пожертвованиями. Викарию известно, что мы используем его здание для неортодоксальных целей, но для него спокойнее притворяться, будто бы он этого не замечает. Нынешний епископ отличается на редкость консервативными взглядами.
Экзетер снова обернулся к ней:
– Вы хотите сказать, нам предстоит проделать все это в самой церкви? Танцы голышом?
– А вы предпочли бы аудиторию? – фыркнула мисс Пимм. – В такой славный вечер, как сегодня, церковный сад – излюбленное место влюбленных парочек.
– Слишком много могил на кладбище, – громко заметил Стрингер. Приятно было узнать, что он еще не совсем лишился рассудка и сил.
Она не обратила на его слова совершенно никакого внимания.
– Узел охватывает все здание, даже выступает за его пределы, особенно на западе, так что мы сможем провести всю церемонию и на открытом воздухе. Как бы то ни было, центр виртуальности находится прямо перед алтарем. Именно здесь материализуются вновь прибывающие, и вам будет проще переместиться именно оттуда.