- Ужас.
Я со всей серьезностью понимающе кивала головой.
- Вы-то понимаете, а вот все мои друзья-товарищи то и дело твердили – Хватит притворяться, что ты рожу такую корчишь, вроде у тебя сломана нога. Мне было так обидно. Но хорошо то, что хорошо кончается. Вот я теперь бегаю на своих двоих и не вспоминаю даже, как оно, на одной. Посмотрите, скоро вы тоже будете носиться.
- А как-же. Обязательно буду.
Милая девочка, так и хотелось ей сказать – Сравнила х.. с пальцем. Да что с нее возьмешь, каждый человек считает свою личную, пусть даже самую незначимую трагедию, глобальнее всего в этом мире, так уж мы устроены.
Ленка оказалась права. Уже наутро, я сполна ощутила всю прелесть так называемой крепатуры. Мышцы действительно болели, но это не помешало вновь начать прогулку по палате. Гуляя по квадрату, вскоре мне этого стало мало, и я нашла в себе силы выйти в коридор. Там я иногда страховала себя стеной, но ведь в основном я шла сама! Прогулявшись в радиусе двух дверей в другие палаты, я довольная и счастливая вернулась к себе.
То чувство гордости и счастья, которое просто распирало меня изнутри, невозможно сравнить ни с чем в моей жизни. Оно было настолько эксклюзивным и непередаваемым! Мне казалось, что теперь я смогу все. Я задыхалась от радости, и слезы на моих глазах, которые неизвестно от куда появились, впервые за долгое время блестели не от боли, а от счастья.
С тех пор, как в моей жизни не стало, все еще непонятно почему, Павла, я ни разу не смотрелась на себя в зеркало. Я была полностью занята мыслями о «пропаже» и его состоянии. Мне так хотелось поскорее увидеть его и поддержать, что вопрос о том, как я выгляжу, вообще никогда не всплывал в моей голове. Мне было важно, как я себя чувствую, и когда уже наберусь достаточно сил на встречу с ним. Но сегодня мне безумно захотелось посмотреть на свою довольную физиономию, тем более что разделить радость кроме как с самой собой, мне было не с кем.
Медленно, практически незаметно, я приоткрыла дверь шкафа, внутреннюю сторону которого украшало огромное зеркало в пол. Не открывая глаза, я сделала пару шагов назад, и только потом решилась.
Мне хватило секунды, чтобы слезы радости и восхищения с новой силой начали медленно скатываться на пол. Из зеркала на меня смотрела прекрасная женщина. Это не было то чудище, которым обычно пугают детей, неким я была несколько недель назад. Мой силуэт однозначно напоминал меня прошлую. Мало того, уже было видно, что это женщина, а не кощей бессмертный.
Трикотажная пижама, состоящая из кофты с длинным рукавом и широких штанов, удачно подчеркивала маленькие, но достоинства и скрывала недостатки. Под достоинствами я подразумеваю грудь, под недостатками – ноги, которые все еще были больше похожи на спички. Рука автоматически потянулась к волосам, которые были зажаты заколкой «крабиком». Одно движение и мне почти на плечи опустились черные локоны.
Сегодня я нравилась себе гораздо больше, чем даже в новогоднюю ночь, хотя никто меня не наряжал, не красил и не занимался укладкой. Все было далеко не идеально, но естественно, и эта естественность, уже не пугала меня, она радовала.
Мое лицо посвежело. Под глазами не было бесконечной черноты и мешков. Губы тоже были естественного алого цвета, а не пересохшие синие полоски.
Глядя на себя сейчас, я прекрасно понимала, что до моих прежних параметров еще далеко, очень далеко. Но я так же прекрасно осознавала, что это вполне реально, а не невозможно, как я считала в прошлом году.
С каждым днем мне становилось все лучше. Я чувствовала прилив сил ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Я знала, что самое страшное уже позади, хотя боль по-прежнему не желала меня отпустить окончательно.
Меня все еще мучили мигрени, но они не были бесконечными. Время от времени мне все так же напоминали о своем существовании внутренние органы в виде бешеного сердцебиения, тошноты, головокружения, коликов или еще чего. Но они не были на столько нестерпимы, как раньше. Иногда от боли во всем теле я просыпалась в холодном поту с мокрыми простынями, но я знала, что это скоро пройдет и боль отпустит, а не молила Бога, чтобы забрал меня к себе, тем самым прекратив мои мучения.
Я все еще оставалась пациентом с непонятной болезнью, но я была уверена, что она излечима.
* * * * *
Вот он – час «Х». У меня наконец-то хватило сил, чтобы добраться до нужного этажа и нужного кабинета, перед которым стояло два человека, ожидая своей очереди.
- О-о-о, Валентина Семеновна, вы все же решили лично порадовать меня своим присутствием? Проходите, – раздался мужской голос и появился знакомый силуэт.
Павел Олегович заботливо приглашал к себе на прием не слишком молодую, но ухоженную шатенку.
Я сидела в дальнем углу холла: достаточно далеко – чтобы остаться незамеченной, но в то же время достаточно близко, чтобы понять – Павел Олегович не галлюцинация.
Он все так же красив. Все так же мил. Все так же весел и очарователен. Он не был похож на человека, который чуть больше месяца назад лежал в реанимации. Даже если случилось чудо, он очнулся и очень быстро поправился, все равно по всем правилам Павел еще должен быть на больничном.
Меня одновременно посетили два противоположных друг другу чувства – с одной стороны я была чрезвычайно рада, что он жив и здоров, с другой – какая-же он сволочь, за что он так со мной?
Я еще немного понаблюдала за его рабочим процессом и, проведя исчезнувшую за его дверью очередную пациентку взглядом, решила оставить свой пункт наблюдений.
Он красив, здоров и весел – все, что меня интересовало, в полном порядке, а остальное – неважно.
Покидая этаж Павла Олеговича, я должна была радоваться, ведь пребывание именно этого человека в реанимации побудило меня встать на ноги и отказаться от жалости к самой себе. Итог, два положительных результата – Павел здоров, а я на верном пути к личному выздоровлению. От чего-же мне не весело?
Первый раз за несколько последних недель моя вера в свою собственную мощь и силу дала сбой. Первый раз за все время, которое я старательно занималась собственным лечением с особым вдохновением, мне стало грустно. Меня вновь посетила мысль – к чему все это? Мне ведь даже не с кем разделить радость от своего успеха…
Сидя на ставшей мне родной больничной койке я наблюдала за тем, как тает снег, а вместе с ним таяли моя вера и желание жить. Печальные мысли одолевали мою психику со скоростью света.
- Александра Валентиновна, вы это почему даже не притронулись к обеду? Эта рыбная подливка просто объедение, а овощной супчик какой вкусный. Вы чего это?
Звонкий голосок Лены, как никогда резал уши, и чтобы избежать дальнейшего развития разговора, я просто решила отмолчаться.
- Вы это что, забастовку решили устроить? – не отступала девушка. – Александра Валентиновна, вы ведь правда не станете самостоятельно загонять себя в могилу? Для скорейшего выздоровления вам нужны силы и энергия, которую мы получаем из пищи, так что немедленно накормите организм. Давайте я вам нагрею, жалко ведь выбрасывать. А вы тем временем можете сходить помыть руки. Заодно разомнетесь.
Лена с разносом исчезла, а я моментально переключилась на сказанное ею – Вы ведь не станете самостоятельно загонять себя в могилу? Не станете?
А ведь эта девчонка права. Я сама же делаю себе хуже, мне ведь об этом еще Павел твердил – Я должна захотеть выздороветь для себя, а не для кого-то. На мою жизнь наплевать всем, кроме самой себя. Никому нет дела – жива я или мертва, а количество моих посетителей, которое равняется нулю, прямое тому подтверждение.
Мне так хотелось навестить полуживого-полумертвого Павла, порадовать его своими собственными успехами и на своем примере показать, что все у него будет хорошо, раз уж я выкарабкалась. Да, мне хотелось проявить по отношению к нему такую-же заботу, как когда-то он проявлял ко мне, но что плохого в том – что он не нуждается в ней. Мне безумно хотелось, чтобы обещание встретить следующий Новый год вместе и с настоящим шампанским, стало реальностью, но в конце-то-концов – пусть я буду встречать его в городом одиночестве – я ведь БУДУ ЕГО ВСТРЕЧАТЬ! Вот что главное. Главное то, что неважно, какие желания побудили мой организм начать обратный отсчет, но ведь это произошло, так зачем разворачивать его сейчас в другом направлении?