Лори посмотрел на рыжую красотку за рулём, и все его сомнения развеялись. Всё будет ровно так, как они мечтали. А уж их мечты совпадают всегда!
Последние полгода он провёл будто в горячке. Женщина, которую он встретил на приёме у Шарлотты, оказалась не просто подарком – она стала всей его жизнью, заполнила каждый день и каждый час его существования. Джен была с ним всегда. Если он не мог коснуться её руки, он касался её мысленно, и ему чудилось, будто любимая чувствует – и откликается. Даже если между ними многие мили.
Он снимал телефонную трубку, чтобы набрать номер Джен – а там уже звучал её голос. Он просыпался с мыслью о ней – и дворецкий уже нёс доставленное с утра розовое письмо с запахом её духов, запечатанное её поцелуем.
Расставаясь с Джен вечером, он опускался в любимое когда-то кресло у камина – и ощущал себя чудовищно одиноким. Как будто нет в доме ни тётушки Софии, которая приглядывала за ним с глубокого детства, ни строгого молчаливого дворецкого Купера, с которым они вместе росли, ни слуг, ни друзей… И даже отец, суровый полковник в отставке, живущий за океаном со своей второй, молодой женой, казался какой-то фикцией.
В такие моменты Лори снимал порой трубку аппарата – и телефонный сигнал бежал по кабелю, похороненному на дне океана, через полмира. Трубку непременно снимала молодая супруга отца, и каждый раз она недовольно отчитывала Лори за то, что он отрывает полковника от важных дел.
А полковник в это время, как правило, играл к крикет с кем-нибудь из своих отставных товарищей. Или садился с ними же за стол, покрытый зелёным сукном, чтобы с гордостью выложить две-три пары или стрит и забрать свой скромный выигрыш.
Отец говорил с ним охотно, даже если Лори отрывал его от партии в покер. На заднем плане слышались голоса его товарищей, они смеялись, негодовали и кричали приветы «сынку лорда Эванса». Но каждый разговор оставлял странную пустоту внутри. И Лори ложился, мечтая об утре – чтобы как можно скорее прыгнуть в свой «Кадиллак» и отправиться к Джен.
Джен была настоящей. Реальной. Обнимая её тёплые плечи, Лори чувствовал не просто живую плоть – он словно ощущал огонь. И казалось, что этот огонь с каждым днём разгорается всё ярче.
Будто смеясь над этой невысказанной мыслью любимого, Джен и в самом деле становилась всё более огненной. За последние полгода она трижды сменила цвет волос, остановившись, наконец, на сверкающем медно-рыжем. Лори ничего не имел против – этот цвет ей шёл даже больше прежнего.
Наконец, момент настал. Лори устал жить мыслью о Джен и сделал ей предложение. А заодно предложил переехать к нему, не дожидаясь свадьбы. И Джен согласилась.
***
– Тебя пугают мои коробки? – Улыбаясь, Джен вошла в распахнутые для грузчиков двери и бросила перчатки на столик у входа.
– Ничуть, – Лори удивлённо поднял брови и скорчил гримасу.
– Брось, я вижу, что пугают. Не переживай, мы распихаем мои вещи по дальним углам, и ты не заметишь разницы. В конце концов, это просто вещи, не более. Вещи не имеют значения.
– Никакого значения, – эхом повторил Лори, обнимая невесту. – Есть только мы.
Джен обвила его шею руками и улыбнулась, блаженно прикрыв глаза.
***
День за днём пролетело ещё полгода. На своей блестящей свадьбе Лори зачитал благодарственную речь в честь Шарлотты, которая оказалась «их личным ангелом счастья». Фраза показалась ему дико приторной и смешной, но Шарлотта осталась довольна. Гости аплодировали, и Лори выкинул из головы глупую речь, как только замолкло эхо последнего слова – и он снова прикоснулся к тёплой ладошке Джен.
Ему хотелось быть с ней всегда, делиться каждой мыслью, разделять любое событие. Лори казалось, что за пределами их семьи, за порогом их дома просто нет и не может быть другой жизни. И Джен отвечала ему взаимностью.
Вместе они сменили всю обстановку в доме, выбросив даже старые портьеры тётушки Софии из гостиной – портьеры, которые, казалось, были сшиты ещё до начала времён. Вместе они прятались от негодующей грузной старушки под лестницей, когда та обнаружила пропажу.
Тётушку едва не хватил удар, но Лори пообещал ей заказать точь-в-точь такие же, только из чистейшего бархата, и даже ещё одни про запас – с условием повесить их в комнате тётушки, а не в гостиной. Подумав, старушка заказала племяннику-хулигану ещё золочёные подхваты, и гордо удалилась в свою любимую оранжерею в глубине сада.