— А вы видите, Анатолий, на ее лице следы смущения? — обратил разговор в шутку Валерий.
«Боже мой, — подумала Виолетта, — он еще и смеется надо мной. Он ведь знает, как сильно я его люблю. Да он хуже всех, кого я знала. Но почему я продолжаю его любить даже теперь, когда убедилась точно, что не нужна ему?»
После разговора в автобусе Виолетта держалась с Валерием сдержанно и с достоинством, стараясь, чтобы в разговоре не было ни намека на прошлое. Если он не любит ее, она не покажет ему своих чувств. Она хотела только одного — чтобы скорее кончились переговоры и можно было уехать домой и больше никогда не видеть его. Вероятно, он не вернется в провинцию. Он останется здесь, в Гейдельберге, или вернется в Москву, к жене, которая теперь, конечно, предпочтет его Саше. А, может быть, жена приедет к нему сюда. Она ведь так хотела жить за границей! Только бы этого не случилось, пока Виолетта не успела уехать. Если она увидит своего любимого с другой женщиной, она этого не перенесет. И сейчас, какая мука встречаться с ним каждый день и не быть рядом с ним! Слава Богу, они не встречаются наедине — дела заполняют все время. Только по вечерам, после того, как они выходили втроем из номера профессора, где все собирались для того, чтобы обсудить планы на следующий день, Анатолий первым уходил в свой номер, расположенный рядом с профессорским, Виолетта с Валерием ненадолго оставались одни. Они шли по длинному коридору, и по мере их продвижения чувствительный фотоэлемент зажигал на стенах матовые полушария фонарей. Подойдя к двери Виолетты, они ненадолго останавливались, пока девушка вставляла в замочную скважину ключ. Свет моментально гас. Элемент не реагировал на неподвижные фигуры. И каждый раз Виолетта мечтала, чтобы Валерий поцеловал ее. Как часто в его отсутствие ей снились сны, в которых он целует ее. Но он, вежливо желая ей спокойной ночи, открывал свою дверь и скрывался за ней.
Три недели, проведенные в Гейдельберге, превратились в настоящую пытку. День ото дня ей все труднее было сохранять сдержанность и достоинство, пряча за ними свое чувство. Иногда ей хотелось ночью постучать к нему в номер и, рыдая, умолять, чтобы он любил ее, как раньше. Но что бы это изменило?
Наконец все дела с немецкими коллегами были решены, и профессор стал поговаривать о возвращении в Россию.
— Послезавтра мы с Анатолием уезжаем домой, — как-то вечером, когда все, как обычно, собрались в его номере, сказал Карабчиевский.
— А я разве не еду с вами? — удивилась Виолетта.
— Нет, не едете, — ответил ей профессор, улыбаясь. — Вы останетесь здесь как представитель с нашей стороны. Вы будете помогать вашему новому научному руководителю и начальнику. — Он показал рукой в сторону Валерия. — Мы обо всем договорились, и вы теперь справитесь без меня. А мне пора на родину. Вы, дорогуша, ввели меня в заблуждение, и моя Светочка должна вот-вот родиться. Мне вчера позвонила моя жена и сообщила об этом. Она получила от Ларисы письмо и уже купила нам билеты. И, кстати, Виолетта, у меня будет внучка. Я был прав. Ее мама прошла ультразвуковое исследование, так что скоро я буду самым счастливым дедом на свете. А Анатолию придется заменить меня в больнице и лаборатории. Пора ему привыкать к руководящей работе. Я все равно собираюсь уходить на пенсию, а он будет, если согласится, моим достойным преемником.
— Вы собираетесь уходить на пенсию?! — воскликнула Виолетта.
— Да, я могу спокойно отдыхать и заниматься воспитанием моей внучки. Я оставляю после себя надежную замену. Я имею в виду всех вас троих, молодые люди.
— Обещайте, Валера, что вы с Виолеттой не побежите сейчас же в лабораторию. Сегодня и завтра — выходные. Отдохните перед серьезной работой. Покажите девушке город. Она ведь, кроме отеля и лаборатории, так нигде и не была, — сказал профессор, заходя в вагон поезда и прощаясь с ними.
— Обещаете?
— Обещаю, — кивнул головой Валерий.
Проводив Карабчиевского и Петрова, молодые люди вышли из здания вокзала.
Виолетта с Валерием подошли к серебристому «мерседесу».
— Есть одно место, откуда город виден весь как на ладони, — сказал Валерий, открывая перед Виолеттой дверцу автомобиля. — Оттуда открывается великолепный вид. И даже можно за три марки посмотреть в подзорную трубу. Мы поедем туда. Возражений нет?
— Нет, — ответила Виолетта. Она чувствовала неловкость оттого, что осталась с ним вдвоем.
Валерий ехал по круто идущей в гору дороге мимо невысоких, расположенных террасообразно домов, вплотную прижимавшихся друг к другу. У подножия отвесной скалы, заросшей густым лесом, он остановился.