Ночь была безлунная, пасмурная, из-за порывов ветра не представлялось возможным услышать приближение даже большого количества врагов, но, когда первые пауки показались на границе леса, Гермиона увидела их сразу. На часах было два тридцать. Когда она влетела в заранее заготовленное для её эвакуации окно, времени удивляться уже не было, её отряд менял дислокацию.
*
Гермиона так и не поняла, когда Воландеморт вызвал Поттера на дуэль. Пытаясь прикрыть спину Северуса, прибить которого хотели, вот неожиданность, все выжившие Пожиратели смерти, отвлекаться на что-то ещё было чрезвычайно сложно. Впрочем, прекратить существование выделившейся грязнокровки они тоже были совсем не прочь, так что на героическую защиту её действия походили мало. Она изодрала всю мантию, уходя от атак, безбожно подлила, била по ногам, обходя щиты, и комбинировала такие заклинания, что, видит Мерлин, даже Грюм бы одобрил тактику. Её зацепило режущим где-то в самом начале, а потом слегка оглушило — защита смягчила удар, хоть и не справилась с натиском Кэрроу полностью. Снейп проскользнул на границе поля зрения и бросил в её противника что-то темномагическое. Амикус захрипел и осел на землю, Гермиона уже снова была на ногах, накладывая силенцио на его сестрицу. Невербальные той совсем не удавались. Она успела кровожадно усмехнуться, прикладывая Алекто об стену, а потом все вдруг резко прекратилось, и их соперники отступили.
Она вспомнила, как сказала мадам Помфри, что поединок между Гарри и Томом на кладбище был красивым. Вряд ли медиковедьма поняла её тогда, но теперь могла оценить по достоинству. Возникший резонанс из-за воздействия Воскрешающего камня, принадлежности Старшей палочки и конфликта двух крестражей с собственной душой парня окутал двух сражающихся сверкающей полусферой, луч авады застыл между ними и все вокруг остановилось тоже. Поттер даже не поднял свою палочку, чтобы защититься, лицо Воландеморта, и так обезображенное, было искривлено в гримасе то ли торжества, то ли ярости. А потом все закончилось за доли секунды. Проклятие, как будто отражаясь от щитов, отскочило от парня и вернулась к отправителю. Гарри упал, Бузинная палочка приняла удар на себя и разлетелась в щепки, Том пошатнулся и вдруг тоже осел на землю. По толпе вокруг прошла волна шепотков, как с их, так и с чужой стороны. Дамблдор вышел на крыльцо, почти как в её воспоминаниях. Она усмехнулась. Поттер чихнул и починил очки репаро.
*
— Признаться честно, я думал, что это спасет мальчика и уничтожит оболочку палочки, но никак не предполагал, что одновременно погубит и Лорда тоже. Конечно, истинная сила Старшей была верна Гарри, но…
— Может это эффект от обладания всеми тремя Дарами смерти? — она потерла лоб, их план быструю смерть Воландеморта действительно не учитывал. — Артефакт не простил осквернения?
Звучало странно, но многие вещи, наделенные силой, получали что-то вроде самосознания с течением времени. Дамблдор говорил, что эта особенная палочка весьма своенравна. От этой абсурдной мысли она переключилась на другую загадку.
— Директор, раз уж все наконец закончилось, как вам удалось поместить меня в изначальную петлю?
Дамблдор посмотрел на неё и улыбнулся.
— Никак, мисс Грейнджер. Это не моя заслуга или вина.
— Простите?
— Сейчас я практически уверен, что наложил на маховик только манящие чары, чтобы он привлек внимание определенных доверенных лиц, но на этом все. Я даже не выбирал конкретно вас. Просто надеялся, что его найдут вовремя и сумеют воспользоваться.
— Но вы дали наставления Снейпу!
— Возможно, я что-то и сказал ему, чтобы он открыл доступ к кабинету директора ищущему, но не более того.
— И вы просто доверились случайности? Не оставили инструкций?
— А если бы они попали не в те руки?
— Вы бы могли воспользоваться им сами!
— Думаю, я отказался от этой идеи, когда мое сознание уже было повреждено в результате проклятия, если вы все верно мне рассказали. Я бы перенес эти ментальные травмы и на свою более раннюю версию.
— Вы могли бы сказать профессору, — она уже знала ответ. Дамблдор погрустнел, но она видела за этим большее, чем просто сожаление.
— Северус не простил бы мне этого. Даже в это время, когда он понял, какая сила была в моих руках…
— Вы боялись, что он предаст вас? — её голос опасно понизился.
В кабинет вошел Кингсли, Снейп и Поттер. Компания была странная, но они вроде даже как-то взаимодействовали. Работы по восстановлению школы шли полным ходом.
После падения Воландеморта, кто был поумнее, сбежал сразу, обеспечивая аврорат работой на год вперед. Всякое отребье и оборотни ещё пытались драться, но их сопротивление задушили очень быстро — без лидера и цели они превратились в мечущихся одиночек, а защитники замка уже были вдохновлены фактической победой. Сама она так долго этого ждала, так много для этого сделала и так много отдала, что даже не успела прочувствовать. Просто вдруг поняла, что может расслабиться. Не в прямом смысле, конечно. Они помогали раненым, собирали тела погибших, обезвреживали оставшиеся ловушки, а потом разбирались с последствиями битвы. Гермиона все ещё была чем-то вроде советника в Ордене, теперь, по сути, в министерстве при Кингсли, так как Грюм погиб. Прокатилась волна похорон, перемежающаяся с торжествами, и наконец настало мирное время. Сириус выжил, но попал в Мунго, в Норе были свои потери, а Гарри держался Джинни, так что на Гриммо, 12 ночевать теперь приходила она одна. Со Снейпом они встречались только в кабинетах и обсуждали дела. Он навестил её сам.
— Я до сих пор так и не осознала. Когда это придет?
— Не сразу. После окончания первой войны я смог принять это впервые только к Рождеству.
— Тогда было меньше определенности.
— Сейчас тоже хватает неразберихи.
— Мне кажется, Дамблдор пихает меня в министерство, — она задумчиво отпила из кружки. — Одного Кингсли ему, видимо, не хватает.
— Не удивлен.
— Какой из меня политик? — она цыкнула.
— Не хуже Фаджа уж точно.
— Вот спасибо!
— Что думает Поттер? — Снейп перевел тему.
— Он пойдет в аврорат, это точно. А там уж насколько амбиций хватит, для него сейчас любые двери откроют.
— Аластор был бы в восторге.
Плакать из-за Грюма она, может, и не стала бы, но были и другие потери. Её нижняя губа задрожала, как у ребенка, и Гермиона занялась чаем, чтобы отвлечься. Снейп выпрямился на стуле. Что бы он ни собирался сказать, она его опередила.
— Нам надо поговорить, но я беспокоюсь, что все это превратится в очередную словесную игру.
— И что вы предлагаете?
— Давайте обозначим, м… Назовем это «степень искренности».
— Вы уже разработали шкалу для честности?
Он ухмыльнулся, ей захотелось стереть это выражение с его лица. Поэтому она подошла ближе и сделала то же, что и в петле, но не стала размениваться на легкие намеки и впилась в его губы. Хватит, довольно. Возможно, она прошла через слишком многое и повредилась в уме, но если уж распутывать все узлы, то наверняка. Это так долго волновало её, так долго…
Пальцы оказались в черных волосах, она оперлась на его бедро, чтобы не потерять равновесие, и целовала глубоко, отчаянно. В конце концов, если это первая и последняя их близость, то зачем сдерживаться? Пусть почувствует тьму её желания, жажду обладания. Учитывая его личность, это чувство никогда не было светлым и легким, а с годами оно настоялось, окрепло и легло тяжким бременем на сердце. «И опыт с Крамом пригодился», — вылезла непрошенная мысль. Гермиона прикусила ему губу и выдохнула со стоном, когда почувствовала, как его руки опустились на её талию. Он отвечал почти робко, что даже немного развеселило её. В конце концов, это она тут была восемнадцатилетней девственницей, и ей полагалось краснеть удушающей волной от одного прикосновения. Впрочем, она и задыхалась, и чувствовала, как кожа плавится и обнажает нервы от любого их контакта. Хуже, чем круциатус, лучше, чем империус, почти мазохизм. Гермиона отстранилась и отошла на шаг, пытаясь стоять ровно. Снейп смотрел на неё осоловело и все еще держал руки поднятыми, словно в растерянности. Его глаза совсем потемнели.