Тори обхватила себя руками.
— Да. Он попросил меня поехать вместе сним в Шотландию… на несколько недель.
Один удар сердца, другой.
Элис Фрэйзер принялась за обычный утренний ритуал: положила пачку писем на письменный стол, сняла верхний конверт и ловкими точными движениями вскрыла его при помощи индийского ножа, который когда-то принадлежал Эндрю Сторму Первому и последние пятьдесят лет использовался для вскрывания конвертов. Элис подняла глаза и посмотрела на Тори:
— И вы едете?
— Я еще не решила.
Прошло еще секунд двадцать—тридцать, в течение которых Элис просматривала письмо.
— И когда вы должны дать ответ?
— Сегодня.
Элис резко вскинула голову:
— Сегодня?
— Днем. Он будет здесь примерно через час.
— Так скоро… — пробормотала Элис, медленно опускаясь в рабочее кожаное кресло.
— Ему пора возвращаться домой.
— Я понимаю, что им нет резона задерживаться здесь дольше, чем этого требует простая необходимость, — с неожиданной грустью сказала Элис. Оперевшись руками о стол, она с трудом поднялась, словно силы вдруг оставили ее, и подошла к окну кабинета. — Но так скоро…
— Мы обшарили весь дом сверху донизу, но больше ничего не нашли. Ни одной «Виктории», — напомнила ей Гори.
— А шестая… — Элис на секунду обернулась. — Пять уже упакованы и готовы к отплытию на остров Сторм.
Тори подошла к Элис и, обняв подругу, тоже стала смотреть в окно. День был пасмурный, хмурый, серое небо сливалось с серой водой, плотный туман опускался на землю.
— Если я все же решу ехать в Шотландию, то скорее всего мы отправимся в путь не раньше чем через неделю после их отъезда — нам ведь нужно успеть собраться и сделать необходимые распоряжения на время моего отсутствия.
— Нам?
— Хотя какие особые распоряжения?.. Диккенс и слуги сами знают, что нужно делать. — Тори легко рассмеялась. — Иногда мне кажется, что наш дорогой старый Диккенс считает этот дом своим. Правда, он живет здесь дольше, чем я. Его взяли помощником дворецкого за десять лет до моего рождения.
— Да, я знаю.
— Я помню, как родители шутили между собой, когда думали, что Диккенс их не слышит. Отец смеялся и говорил матери; «Мы-то с тобой знаем, кто здесь настоящий хозяин, Мэрилин». А моя мать — она очень хорошо разбиралась в людях и лучше всех знала человека, который был ее мужем, — ласково похлопывала его по руке, а иногда могла и ущипнуть и говорила: «Но у меня всегда был и будет только один хозяин, Эндрю».
— Нам? — Реплика Элис Фрэйзер показала, что она не слышала ни единого слова из того, что говорила Тори.
— Что нам?
— Вы хотите сказать, что я тоже поеду в Шотландию?
— Ну конечно, Элис. — Тори накрыла ее ладонь своей. — Ведь я всегда беру тебя с собой, разве не так?
— Так.
— Разве я могу обойтись без тебя? Элис не отвечала.
— Ты мне совершенно необходима. И прекрасно знаешь об этом.
Она действительно знала.
— Тогда как я могу уехать и оставить тебя здесь? Ненакрашенные губы Элис слегка шевельнулись:
— Я как-то не думала, что вы захотите взять меня с собой в Шотландию.
— Ты что, не хочешь ехать?
Прошло добрых полминуты, прежде чем Элис Фрэйзер ответила:
— Я просто не думала об этом.
— Ты предпочитаешь остаться здесь? Или в Нью-Йорке? — Мысль казалась абсурдной, поскольку Тори было очень трудно представить себе человека, который захотел бы остаться на лето в Манхэттене, имея возможность избежать этой пытки.
— Нет.
— Я надеялась, что ты не откажешься провести лето на острове, расположенном вблизи западного побережья Шотландии. — Тори решила, что пора наконец задать вопрос прямо. — Ты хочешь поехать со мной в Шотландию или нет?
Элис сделала едва заметное движение головой, и Тори так и не поняла, согласна она или нет.
— Ты сможешь навестить Фрэйзеров, ведь это должно быть где-то рядом.
— Клан Фрэйзеров жил когда-то в графствах Пиблсшир и Ист-Лотиан, но во времена правления Брюса перебрался на север, — без запинки ответила Элис.
— Я думаю, перемена обстановки нам обеим пойдет на пользу, — продолжала уговаривать 1 ори свою подругу и компаньонку.
Элис вздернула подбородок:
— Полагаю, что так.
— Откровенно говоря, мне страшно надоело разыгрывать из себя светскую львицу и заниматься благотворительностью, посещать вернисажи новомодных художников, нуждающихся в моем покровительстве, присутствовать на ленчах в честь выдающихся политических и общественных деятелей, надоело все… — она глубоко вздохнула, — …все, что должна делать Виктория Сторм.
— Это называется усталостью.
— Значит, я устала, Элис. — Она усмехнулась. — Даже праздным богачам иногда нужен отдых.
— Никто не работает больше твоего, — сурово оборвала ее Элис. Она никому не позволяла говорить о Тори плохо, даже самой Тори.
— Спасибо тебе, дорогая.
Она знала, что всегда может рассчитывать на Элис. Таких людей в ее жизни было немного.
Элис повернулась и испытующе посмотрела в глаза Тори:
— Почему лорд Сторм… Митчелл… почему он хочет, чтобы вы поехали вместе с ним в Шотландию?
— Я же шестая «Виктория». — Девушка понимала, что это звучит чистым безумием, и потому добавила: — Митчелл почему-то считает, что я и есть ключ к разгадке его тайны.
— Хм-м.
— Тебе это кажется странным, Элис?
Элис Фрэйзер открыла рот, но так ничего и не сказала. Тори сама ответила на свой вопрос:
— Конечно, это должно казаться чистым безумием. Да и вообще вся эта затея больше похожа на авантюру.
Она начала ходить по комнате.
— Столетняя вражда между двумя ветвями одного рода. Один брат-близнец отомстил другому. Обманул его. Обокрал. Оболгал. Полный список пропавших «Викторий». Какие-то сокровища, в существовании которых никто по-настоящему не уверен. Шепот умирающего человека. — Тори остановилась. — Дед Митчелла наверняка бредил, бедняга. — Она повернулась к подруге: — Столько вопросов и ни одного ответа, верно?
— Да, конечно. — Но Элис была верна себе и желала знать самое главное. — Я думаю, что из всех вопросов ты должна ответить себе только на один, самый важный для Виктории Сторм.
Элис еще ни разу не называла ее полным именем. Тори поняла, что разговор становится серьезным.
— Какой вопрос? — помедлив, спросила она.
— Ты любишь его?
— Кого?
Элис приподняла одну бровь и сказала:
— Я думаю, мы обе знаем, о ком идет речь.
Она не могла обмануть Элис. Никогда. Ее просто невозможно было обмануть. Да и не могла Тори стоять перед ней, смотреть ей в глаза и лгать.
— Ну да, я увлечена им, — едва слышно прошептала она.
— И наверное, могла бы влюбиться в него. Тори заломила руки и с пафосом воскликнула:
— Хорошо, я готова признаться в этом! Мне кажется, я полюбила Митчелла Сторма.
— Он знает об этом?
Тори побледнела. Она молила Бога, чтобы он не узнал об этом.
— Думаю, нет. Я и сама поняла это только вчера.
— Он не похож на других мужчин, — заметила Элис.
— Я знаю.
— И он шотландец.
— Он прожил в Шотландии всего несколько месяцев. Его умирающий дед умолял его вернуться на родину.
— Можешь мне поверить: он шотландец до мозга костей, — мрачно сказала Элис.
— Ну и что из того?
— Он не просто шотландец. Он глава одного из древнейших и прославившихся своей жестокостью кланов западных островов.
— Я думаю, жестокость присуща всем шотландским кланам.
— Да, иначе они не выжили бы в тех условиях. Им вечно приходилось воевать: с норвежцами, с англичанами и даже между собой.
— Ты считаешь, что некоторые кланы до сих пор находятся в состоянии войны?
— Да.
Тори задумчиво смотрела на подругу.
— Митчелл предупреждал меня об этом.
— О чем именно?
— Он сказал, что истинный сын Шотландии живет и умирает с оружием в руках, — неохотно ответила девушка.