— Боюсь, девочка моя, это испортит вид города, — улыбнулся папа. — Да и не согласится твоя мама со рвами и башнями.
— Ладно, — кивнула Коль, — можно не строить замок, но всё равно подпортить вид города.
— Знаешь, мне нравится ход твоих мыслей, — серьёзно одобрил он.
Так и получилось. Большой беломраморный монстр был построен меньше, чем за год, огорожен двумя заборами и добрым десятком заклинаний. Этот дом всем своим видом показывал, насколько спокойно и безопасно чувствовали себя Голды в этом безумном горобе.
Безумный Сторибрук не был так уж и плох. Колетт нашла себе применение во множестве различных направлений, одним из которых стало фехтование. Филипп Розенблум, муж Авроры, обучал этому искусству всех желающих, коих было немного. Увидев Коль, мистер Розенблум снисходительно улыбнулся и мягко поинтересовался, зачем ей это.
— У меня пара-тройка свободных часов на неделе, — улыбнулась Коль. — Не знаю, чем себя занять.
— Искусство боя не развлечение, — строго сказал Филипп, — это целая философия, которая требует почтения и рассудительности. Это для тех, кто действительно желает учится.
— Вот видите, — сказала Коль с умным лицом, — я уже кое-чему у вас научилась.
Филипп рассмеялся, махнул рукой и взял её в ученики. Надо признаться, что на размахивание заостренными палками это не было похоже. Сначала их учили правильно падать, не выслушивая никаких возражений от тех, кто падать не собирался. Затем обучали различным стойкам, и тех, кто стоял неправильно, Филипп аккуратно корректировал длинной деревянной палкой. К счастью, палкой Коль попадало редко. Для учебных поединков Коль ставили в пару с Ив, которая занималась этим с самого детства и против которой у Коль не было ни единого шанса. Впрочем, у неё не было ни единого шанса и против младшего брата Ив, Стивена. Природное упрямство всё же заставляло Коль бороться дальше, в надежде вырвать у той же Ив честную победу. Коль поняла, что ей нужен был противник со стороны, и поделилась этим с Робин.
— А твой отец не подойдет? — спросила Робин. — Сложно найти мужчину из Зачарованного леса, который совершенно не умел бы сражаться на мечах. Иногда и женщину-то такую найти сложно.
— Ну, он же маг, вроде как… — возразила Коль, но задумалась.
Папа, как она и ожидала, отнесся к этому скептически и согласился всего на один бой, во время которого действовал лениво и безразлично, под конец выронив тренировочный меч. Некоторые его движения были настолько нелепыми, что вызвали бы смех даже у того, кто на мечи только в музеях любовался, а на столкновения мечников — только по телевизору, но был в этом подвох. Роль плохого танцора обычно исполняет лучший танцор. Что-то вроде того было и здесь.
— Зачем ты притворяешься? — возмутилась Коль. — Ты же умеешь на самом деле.
— Может быть, — уклончиво ответил он. — Только ненавижу это. Тебе-то это зачем?
— Чтобы защищаться.
— Ага. Идёшь ты по темному переулку, а навстречу тебе негодяй. И тут ты вдруг вспоминаешь, что у тебя меч в сумочке припрятан. И у него, вот совпадение, тоже есть меч! Вы почтительно раскланиваетесь и…
— Ладно-ладно, — прервала Коль, — хорошо. Я не знаю, зачем мне это, но мне это нужно. Интересный навык.
— Романтический, — улыбнулся папа, сузив глаза. — Хорошо. Но предупреждаю: до Филиппа вашего мне далеко.
И он стал её учить, правда, сразу отверг множество деталей, включая деревянные тренировочные мечи, которым в альтернативу были предложены испанские шпаги.
— А это не опасно? — спросила Коль. — Настоящее оружие…
— Почти настоящее, — улыбнулся папа. — Они с изъяном. Ими даже хлеб не нарежешь.
— Зачем же они тебе?
— Семнадцатый век, Толедо, — он провёл рукой по лезвию и коснулся гарды и рукоятки, имеющих причудливую округлую форму. — Смотри, как интересно сделано. Скорее всего, мастер специально изготовил их такими, из любви к оружию, но без тяги к насилию. Да и пригодились они в итоге, не правда ли?
Шпага весила немного, полтора килограмма, не более, и приятно лежала в руке. От неё у Коль даже меньше болело плечо, да и маневры выполнять было легче, что было очень важно в спарринге с Румпельштильцхеном. Папа действовал совершенно иначе, чем Филипп, иногда не совсем честно. Он старался добиться большего, прилагая меньше усилий, отвлекая и провоцируя её на ошибки. Коль это сильно раздражало, но жаловаться она не могла: сама ведь упросила.
— Я так не могу! — однажды не выдержала она. — Так нечестно.
— А ты думаешь, настоящий противник будет драться честно? — веско спросил он. — Ты отвлекаешься, смотришь по сторонам, смотришь на свою шпагу, смотришь на мою шпагу, следишь за моими движениями, но это всё не так.
— А как так?
— Коль, выигрывает не сильнейший, а умнейший, — вкрадчиво сказал отец. — Бой происходит в нашей голове. Ты должна смотреть противнику прямо в лицо. Для этого и отрабатывают движения, чтобы всё выходило произвольно, не отвлекая тебя от действий и, главное, помыслов врага.
Вскоре у неё начало получаться, парочку раз она даже одержала победу, но подозрения, что ей просто нагло поддались, остались. Папа стал ей показывать очень грязные приёмы, которые Филипп категорически бы не одобрил.
— Но это некрасиво, — улыбнулась Коль, ознакомившись с очередным таким приемом, — и нечестно.
— Опять ей все нечестно! — шутливо проворчал папа. — А драться с дочкой рыцаря, которую тот обучает лет с шести, — очень честно. Тем более, я уверен, что она и сама знает некоторые вещи, которым Филипп вас всех не научит никогда. Нет никакой чести в войне, Коль, нет.
И он был прав. Ив тоже была не совсем чиста. Действуя «нечестно», Коль наконец смогла одержать верх, а то, что и Ив, и её брат тоже порой действовали нечестно, освобождало от угрызений совести. А ещё Коль научилась улавливать такую «ловкость», а самым ловким из учеников Филиппа был Лиам Джонс, единоутробный брат её племянника, добрый и умный мальчик. У Лиама была забавная привычка: в самом начале боя он бессознательно прятал одну руку и только потом, будто что-то вспоминая, возвращал её. Стоит отметить, что он умело управлялся обеими руками. С самим Генри Коль познакомилась позднее, как-то сидя с книгой в кафе «У бабушки». Генри тогда только-только вернулся в город и болтал со старыми знакомыми, а потом резко сел напротив неё.
— Привет, — улыбнулся Генри. — Ты ведь Коль, да? Очень напоминаешь маму.
— Привет, — ответила раздражённая вмешательством в её личное пространство, Коль, которая, впрочем, очень быстро успокоилась, отметив некоторое семейное сходство. — Да, я — Коль. Но думаю, что догадался ты не сам, а лишь с помощью тех чудесных людей, которые бесплатно приготовили тебе это какао.
— А ты сообразительная, — сказал Генри и протянул ей руку для рукопожатия. — Я, кстати, Генри Миллс.
— Я так и подумала, — Коль пожала ему руку. — Можешь звать меня тётушка Коль.
Генри рассмеялся.
— А что ты смеёшься? — округлила глаза Коль, — Я очень даже серьёзно.
Она рассмеялась, когда Генри смеяться перестал.
— Что ты читаешь? — спросил Генри.
— Хроники Тёмных. Хочу больше знать об отце.
— А у него спросить?
— Не хочу беспокоить, — честно ответила Коль. — Да и много он не расскажет.
— Могу помочь, — Генри расстегнул свой рюкзак и достал пару увесистых книг в кожаных переплетах, — вот, посмотри.
— Книги сказок?
— Да. И не простые. Всё, что в них написано, было на самом деле.
— Спасибо, — рассеянно проговорила Коль, принимая книги. — А кто написал их?
— Я, — Генри ткнул себя пальцем в грудь. — Ну, такие как я. Авторы.
— Да, я что-то слышала, автор Генри, — улыбнулась Коль. — Должно быть это увлекательно.
— Я бы не сказал, — печально улыбнулся Генри, — автором быть непросто. Приходится оставаться в стороне, зная, что можешь помочь. Наблюдаешь, как близкие уходят из жизни, осознавая, что сделать ничего не можешь. Когда-то я думал, что это дар, но на самом деле — проклятье.
— Мне жаль.
— Да не о чем жалеть!
— А где ты был? — спросила Коль. — Я тут живу уже полтора года, но вижу тебя впервые.