— Никак отпускаешь? — со смехом спросила Коль.
— А разве я могу тебя удержать?
— Как думаешь, ей бы понравилось в Лос-Анджелесе? — спросила она, убегая от его печального взора.
— Белль-то? Думаю, да, — усмехнулся папа. — Кого же оставит равнодушным побережье Тихого океана. И сам океан… Он лечит души и сердца.
— Особенно в дуэте с таким небом, — поддержала Коль. — Ты всё же не прав, говоря, что звёзды одинаковы везде. Таких, как там, нигде больше нет… Таких ярких, таких близких…
— Не смею спорить, моя девочка, не смею спорить, — сдался он и обнял её.
Робин восприняла новости о возможном отъезде Коль менее благодушно.
— Зачем тебе уезжать? Вот кем ты там будешь? Зачем тебе это? — засыпала Робин вопросами. — Тут же весь наш мир! Тут магия! Тут ты можешь быть той, кто ты есть!
— Робин…
— Почему ты так решила?
— Робин…
— Там — чужой мир! Не наш!
— Робин! — одернула Коль, — я решила. Знаешь, я бы хотела, чтобы вся моя семья вновь оказалась в «чужом» мире.
— Но твоя сущность.
— Я не только ведьма, Робин! — Коль сказала это слишком резко.
— Значит, я только ведьма… — отшатнулась Робин.
— Я не то имела в виду…
— А Роланд? Что с ним? — Робин решила разыграть запрещённую карту, — Бросишь его? Сердце ему разобьёшь? Поигралась и хватит?
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Коль. — Будто совсем не знаешь меня.
— Ты права, — жёстко сказала Робин, — я совсем тебя не знаю.
— Ну и ладно!
— Вот и замечательно!
И они разошлись. Коль пыталась достучаться до Робин, но та совершенно от неё закрылась.
На семнадцатое мая было назначено вручение аттестатов. Коль предстояло пару часов проторчать в смешной студенческой мантии. Хотя, примерив её, Коль подумала, что не такая уж она и смешная. Мама придала её внешнему виду последние штрихи, улыбаясь одновременно и с радостью и с грустью. Она хотела было что-то сказать, но промолчала, будто чувствовала, что исполненная тоски и ностальгии речь о быстротечности времени сейчас не к месту. Было в ней это, такая невыразимая чуткость и проницательность, которые, может, и не всегда проявлялись, но в ту минуту они прекрасно понимали друг друга, без всяких слов.
Церемония прошла гладко. Аврора поблагодарила всех и слегка всплакнула. Ив прочитала давно заготовленную речь, сорвала заслуженные овации и присоединилась к остальным, ждать, когда Аврора произнесет её фамилию. Коль была практически в самом начале списка, потому и отстрелялась быстрее своих приунывших подруг. Получив заветную бумажку, расцеловавшись с Авророй, Коль вернулась на своё место, оглянувшись в сторону слегка расчувствовавшихся родителей, но они крепились, старались выглядеть как можно непринужденнее. Они всё равно оказались в этой ситуации покрепче Зелены Миллс. Робин была при всём совершенно равнодушна. На миг они встретились взглядами, и Робин тут же отвернулась. Оставалось только гадать, насколько её хватит, и поймет ли она, что Коль не собирается её бросать, а просто хочет сделать что-то ещё в своей жизни. Когда церемония закончилась, Коль практически рухнула в папины объятия. Он ободряюще погладил её по спине.
— Теперь можно и к звёздам, — улыбнулся папа, отстранившись, заглядывая ей в глаза, любуясь.
— Ещё не скоро, — улыбнулась Коль. — Целое лето впереди. Может, меня вообще не примут туда.
— Примут, — уверенно заявил папа. — А лето пролетит — не заметишь.
И действительно. Она не заметила, как пролетело то лето, да и вообще весь год.
И вот настало девятнадцатое мая, самый чёрный день в её жизни, изменивший всё. С самого утра Коль не покидала необъяснимая тревога за Робин. После завтрака она попыталась найти её, поговорила с Зеленой, с Реджиной, с Ив, даже немного попытала Нила, но никто её не видел часов с восьми. Сегодня прибывал Роланд, и Коль надеялась, что его-то Робин игнорировать не станет. В ожидании она бесцельно бродила по городу, бессознательно застыла рядом с библиотекой и подпрыгнула от испуга, когда её окликнул знакомый голос.
— Коль! — улыбался папа. — Чего замышляешь?
— Ничего, — неуверенно ответила Коль. — А ты чего замышляешь?
Он качнул головой в сторону библиотеки, что и так было ясно.
— Ищу Робин, — созналась Коль. — Её нигде нет. Мне кажется, что с ней что-то случилось.
— Мы об этом узнаем, когда что-то сгорит, — пошутил папа.
Коль однако было не до шуток.
— Брось. Найдётся твоя Робин.
Белль вышла из библиотеки, чем прервала их короткую беседу.
— Коль, — улыбнулась она, — пойдёшь с нами?
— Нет, — отказалась Коль, не поинтересовавшись, куда они идут, — в другой раз.
— Ну что, пойдём? — в этот раз Белль уже к папе обратилась, закидывая свой блейзер за плечо.
Он коротко кивнул, улыбнулся Коль и предложил жене руку, которую та благодарно приняла. Они пошли вверх по улице. Знаете, когда вы теряете кого-то действительно важного, вы запоминаете не только тот момент, когда вы видели этого человека в последний раз, но ещё и тот, когда интуиция подсказывает вам, что будет этот самый последний раз. Это происходит не со всеми и не всегда, и даже чувствуя, мы не в силах ничего поменять, но само осознание, что вы будто знали, что всё так и будет, раздирает вам сердце. Это произошло и с ней, когда папа на ходу обернулся и посмотрел ей в глаза, как-то странно и обречённо, словно прощаясь, но многое дорисовало её воображение.
Коль отогнала от себя мрачные мысли и продолжила поиски. Где-то в два она встретилась с Роландом.
— Ты видел Робин? — сразу спросила она.
— И тебе привет, — улыбнулся Роланд, легко обнял её и вопросительно посмотрел. — Она оставила мне записку, что проведёт весь день с учителем.
— С каким таким учителем? — похолодела Коль. — Каким учителем?
— Я не знаю, — сказал Роланд и задумался.
— Мне надо бежать! — воскликнула Коль и чмокнула Роланда в губы. — Увидимся позже.
— Коль, стой! Подожди! Коль! — кричал Роланд вслед.
Возможно, ей стоило взять Роланда с собой, но она ни разу не пожалела, что его тогда оставила.
Коль забежала в лавку, нашла первую попавшуюся карту Сторибрука, сняла с руки браслет дружбы, который Робин заколдовала когда-то для неё, и использовала его как поисковик. Коль надеялась, что Робин носит свой, и, к счастью, её надежды оправдались. Через минуту у Коль был нужный адрес. Она пожалела, что не сделала так сразу.
Это был один из невостребованных ветхих домов, как раз в стиле Робин. Коль немного замедлилась на подходе к нему. Ей не давала покоя мысль, что учителем Робин мог быть Синдальт, и что, возможно, именно Робин прятала его последние пару месяцев. Коль не хотела в это верить, да и делать поспешные выводы тоже было бы не совсем справедливо. И она зашла в дом.
Ветхие шторы были задёрнуты, внутри царил мрак. Было пыльно и грязно. Прямо перед Коль находилась лестница, ведущая на второй этаж, но она не решалась подниматься, не осмотрев первого, и скрылась за дверью справа, за которой располагалась столовая и та, кого она искала. Робин лежала на животе, раскинув руки. У носа, на краешке губ и в уголках глаз виднелась кровь. Коль знала, что Робин жива, иначе она не нашла бы её и браслет бы потух.
— Робин… — комок подступил к горлу. — Робин…
За спиной раздался смех, самый страшный смех, который Коль когда-либо слышала, а повернувшись, она снова встретила те жуткие злые глаза. Она была права насчёт Синдальта. Он ничего не сказал, но кое-что сделал, что-то с её кровью. Она буквально чувствовала, как её кровь закипает в жилах, адская боль распространилась по всему её телу, поставила её на колени и опрокинула на пол. Она вдруг поняла, что кровь полилась у неё из носа, почудилось даже, что она плакала кровью. Прежде чем потерять сознание, Коль из последних сил повернулась к Робин и попыталась дотянуться до неё рукой, но, естественно, безуспешно.
Очнулись они за решёткой в чёртовых туннелях под землей, тех самых туннелях. Робин нависала над ней, звала её.
— Я думала, это конец, — медленно сказала Коль. — Какого чёрта ты думала, связываясь с ним?! Прятала его!
— Да не прятала я его! — огрызнулась Робин. — Он только сегодня связался со мной, предложил рассказать про песок, а я не удержалась, согласилась. Ты же знаешь меня!