***
Колетт выделили одну из двух гостевых спален на втором этаже. Со сном, однако, у неё давно была напряжёнка. Голд ушёл в лавку, наверное, на всю ночь, Белль спала, а потому Коль, не зная как себя занять, бесцельно бродила по дому. Ноги сами привели её в детскую. Она чувствовала себя крайне неуютно, словно преступник, не зная, можно ли ей тут находиться, но всё же не развернулась и не ушла прочь, подошла ближе к кроватке и посмотрела на саму себя. Ребёнок спал, иногда морщась во сне и издавая короткие невнятные звуки.
— Везёт тебе, — сказала Коль. — Лежишь тут, спишь часами. Все прибегают по первому твоему писку. Ничего не надо решать, ни о чём не нужно думать. А хорошее, наверное, было время, только вот жаль, что мы часто не способны его ценить.
Тут в коридоре послышался шорох: кто-то подошёл к самой двери, а потом захотел уйти, но заметив Коль, остался. Этим кем-то, разумеется, была Белль.
— Я… Прости… — сказала Коль полушёпотом. — Я знаю, что не должна тут быть…
Белль прижала палец к губам, кивнула на кроватку и жестом указала на выход. Коль в спешке вышла, сбежала вниз по лестнице и вылетела на кухню. О чём она только думала? И так пришла сюда, поставила их под удар, а теперь ещё и нарушила недопустимые границы! Но Белль, которая спустилась следом за ней, не собиралась ее ни в чем обвинять.
— Прости… Простите меня, — попросила Коль, — Мне не стоило, наверное, заходить туда и…
— Да. Это странно, — согласилась Белль, — но сейчас всё странно. Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты здесь. Как-то не верится…
— Да, втакое непросто поверить.
— Но я верю, что ты не причинишь вреда самой себе, — неуверенно улыбнулась Белль. — Если честно, то на минуту я даже обрадовалась, увидев именно тебя, хотя и испугалась тоже.
— Почему обрадовалась? — спросила Коль, а потом озвучила свою внезапную догадку. — Ты что же? Ночью подкрадываешься к детской и убегаешь, увидев па… Голда?
— Дура я, не правда ли? — усмехнулась Белль. — Но не могу с собой ничего поделать. А почему ты не спишь?
— Сегодня бессонницей страдаю не только я, кажется, — невесело отшутилась Колетт. — Кстати, прости меня, пожалуйста, за грубость, которую я проявила утром.
— Не беда.
— Кажется, неловкая ситуация намечается.
— Да, кажется, так, — улыбнулась Белль.
— И как ты умерла в сегодняшнем сне? — спросила Коль, стараясь перевести тему разговора. — Ты ведь поэтому не спишь?
— Ну…да, — ответила Белль. — Сегодня меня погребли заживо. Что-то новенькое. Я теперь, наверное, тафофобией начну страдать. Мало того, что я на свои похороны любуюсь время от времени, так теперь ещё и это…
— Не начнешь, — улыбнулась Коль, — не беспокойся. Может, стоит просто разобраться в своих страхах? Или снотворное попить? Или не есть жирного перед сном?
— Да, — шутливо кивнула Белль, — дело определённо в паре гамбургеров перед сном. Как же я до сих пор не догадалась? Слушай… А можно спросить?
— Да, — улыбнулась Коль. — Думаю, что могу ответить. Вы ведь сотрёте себе воспоминания, когда всё закончится.
— Я почувствовала некоторую отчужденность. Мы… ладили?
Коль энергично закивала, желая всем видом показать, что да, ладили, но потом отрицательно помотала головой.
— Не очень.
Белль печально повела бровями.
— Но это не значит, что всё было плохо, — Колетт поспешила развеять её печаль. — Всё было очень даже хорошо, просто прекрасно. Да, мы ругались, но кто не ругается. Знаешь, я надеюсь, что скоро к ней вернусь и смогу сказать, что люблю её. Люблю тебя. Просто я так её подвела…
— Думаю, что это не совсем правда, — Белль печально улыбнулась и сочувственно сжала её руку. — Не верю, что ты кого-то подвела. И всё всегда можно исправить.
— Такое не исправишь, — ответила Коль, чувствуя как глаза защипало от слез, — но… спасибо.
Они ненадолго замолчали, а потом Белль резко сорвалась с места и подошла к окну.
— Что это такое? — спросила она.
У Колетт не нашлось ответа. За окном образовался густой серый туман, и с каждой секундой он становился всё гуще и гуще.
========== Глава 3. Серая муть ==========
Мистер Голд сидел в лавке, погружённый в чтение. На столе перед ним было разложено несколько ветхих книг. Обронённое в разговоре упоминание Колетт о собирателях магии навело его на некоторые мысли. Ему казалось, что он уже где-то это видел. И не ошибся. Один из текстов в Хрониках Тёмных содержал информацию о встрече двенадцатого Тёмного с собирателем и мастером магии крови Бриттой где-то более пяти сотен лет назад. Однако, к величайшему разочарованию Румпельштильцхена, говорилось об этой встрече немного. Тогда он стал искать совершенно иное — магов крови. Признаться, относился он к ним брезгливо: слишком много бессмысленной жестокости и грязи. Он нашёл с десяток способов слива человеческой крови с подробными инструкциями и изображениями, несколько сотен различных заклинаний, одни из которых должны были убивать, другие — подчинять, третьи — менять облик и даже, на некоторое время, саму сущность, но ничего по-настоящему полезного. И вот на одной странице, в самом низу был маленький заголовок и ничтожный текст, наполовину на латыни, наполовину на языке, который был ему незнаком. Заголовок гласил: «Обряд обмена магической энергией». В тексте упоминалось имя Бритты и больше ничего, достойного внимания. Голд с досадой захлопнул книгу и принялся мерить шагами комнату. Мысли его обратились к Коль, хотя он и старался не думать о ней этим вечером. Он видел в глазах девушки боль, вину, фатальную обречённость, отчаяние. Была еще и усталость, будто душу её вывернули наизнанку, лишили всего, что поддерживало в этой душе интерес к жизни, и вернули назад, пустой и бесполезной. Над ней нависало страшное бремя, и единственный способ освобождения она видела в самопожертвовании и была готова платить. Была и любовь, страшная, надрывная, заставляющая драться, заставляющая подниматься с самого дна пропасти. Любовь, приведшая её сюда… Такой знакомый набор чувств и переживаний! И этого-то Голд явно своей дочери не желал. Какую роль он сыграл во всем этом? Как так вышло? Его сердце болезненно сжималось в груди, будто в преддверии нового сердечного приступа. Думая о взрослой Коль, он не забывал и о маленькой. Счастливый милый ребёнок должен вырасти для страданий. Не для того он её привёл в этот мир, не для того. Неужели всё будет так? Неужели ничего нельзя исправить? Неужели её не спасти? Он потерял её, как и Бэя, подвёл, даже если она и говорит, что нет. Он проклят, а проклятый никогда в полной мере не познает счастья, утратит всё, что любит, и, конечно, в угоду своему проклятью предаст тех, кто по-настоящему дорог. Почему он думал, что может иметь всё? Сколько раз на пути к звёздам ему нужно спотыкаться об одну и ту же маленькую соломинку?