Судя по всему, именно этим синдромом был одержим и сам мастер Кранц. Он мечтал создавать не просто копии, а шедевры. Он мечтал увековечить в своих работах собственное имя. Ему казалось, что эти работы станут для него пропуском в некий абстрактный Мир творческой Свободы…
И здесь его мечта опять же трагически совпала с запросами зажравшихся мафиози. Они потребовали от Кранца почти невозможного — изготовить клише для печати поддельных рублей!
Кранц же не отказался. Наоборот, взялся за дело с невиданным воодушевлением. Именно в этой опасной, поистине ювелирной работе он увидел шанс продемонстрировать миру свой криминальный талант, — Вакарис грустно улыбнулся. — Плоды его работы можно увидеть в Музее МВД даже сейчас. Есть там один малозаметный стендик, где хранится под стеклом купюра достоинством 25 рублей. А примечательна она тем, что в профиле товарища Ленина на ней весьма явственно проступают… черты лица господина Кранца с его знаменитыми бакенбардами…
Именно клише для печати поддельных четвертных банкнот заказали ему тогда члены преступной группировки, а он им, получается, выдал продукт с собственным профилем вместо ленинского… Гений!
Куда делся потом сам Кранц? Об этом в данный момент знает лишь один человек, но я не хочу слышать его рассказ. Я знаю и так, несчастного старика эти мерзавцы убили, даже не оценив его таланта, потому как банально не хотели платить ему за работу обещанного гонорара.
Судя по всему, купюры с фальшивым Лениным вышли в оборот уже после убийства Кранца. Но только провел своих убийц старик. Ох, как провел! С изготовленных им клише бандитами были отпечатаны двадцатипятирублевки превосходные во всех отношениях, за исключением… профиля Ленина.
Выудить их из оборота тогдашней милиции не составило труда.
Думаю, кто-то из бандитов поплатился за распространение этих купюр свободой. А то и жизнью. Ведь в СССР тогда еще существовала смертная казнь за подделку денег…
Сам же Кранц добился того, чего хотел. История этого мастера не забудет. Его профиль может теперь видеть любой, кто посетит Музей МВД.
Почему я так подробно рассказываю об этом талантливом человеке? — спросил Вакарис и сразу ответил на свой же вопрос: — Просто однажды, совершенно случайно, в моих руках оказался его архив: дневник, негативы, чертежи печатной машины, формулы растворов, инструкции, как всем этим пользоваться, и прочие тайны, включая главную. Это заповедь: “ШТАМПОВЩИК ФАЛЬШИВОЙ МОНЕТЫ ПО МАСТЕРСТВУ ВСЕГДА ДОЛЖЕН ИДТИ НА ДВА ШАГА ВПЕРЕДИ МАСТЕРОВ МОНЕТНОГО ДВОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА!” Такие слова были записаны печатными буквами на обложке его дневника.
Это, разумеется, метафора, господа, — пояснил Вакарис. — Но, если разобраться, так ведь оно и есть. Иногда, чтобы достичь заданной высоты, не обязательно на нее карабкаться из последних сил. Зачем? Можно же элементарно вмиг взлететь выше нужной отметки, воспользовавшись лифтом, а потом спокойно себе снизойти до нее…»
Вакарис вновь грустно улыбнулся и, выдержав печальную паузу, поинтересовался:
«Господа, вам еще не страшно слушать продолжение? Ведь оно теперь будет касаться непосредственно вас. А прежде всего, банка, что неделю назад — вроде бы вполне законно — влился в ваш знаменитый КОНСОРЦИУМ. Не боитесь? — еще раз осведомился Роберт Янович. — Тогда слушайте…»
И он, наконец, признался:
«Волею судьбы, дорогие мои толстопузы, продолжателем дела Кранца стал ваш покорный слуга. Ведь, согласитесь, грех было не воспользоваться наследием Кранца.
Я… фальшивомонетчик! — усмехнувшись, смело заявил Вакарис, после чего продолжил: — На изучение архива Кранца мне понадобился не один год. Это была теория. Потом последовала практика: по чертежам старика я создал собственный станок.
Идею с подделкой рублей я даже не рассматривал. В те времена нули на наших деньгах рисовались быстрее, чем делалось бы клише для их печати на моем станочке. Я выбрал доллар! Благо, какие-то инструкции по его печати отыскались в доставшемся мне архиве мастера Кранца. Шаг за шагом приближался я к тому, чтобы напечатать такие баксы, которые ни один эксперт в мире не признал бы подделкой. Правда, несмотря на обладание секретами Кранца, для этого мне понадобился не один год упорного и опасного труда. Но своей цели, господа, я достиг. Я научился печатать доллары, неотличимые от настоящих. Вроде бы “ура!”.