— Буду, папочка, — встав на цыпочки, я поцеловала отца в щёку, схватила корзинку и выбежала на улицу.
Купив в лавке всё необходимое и получив десяток комплиментов от господина Ставраса, я выскочила на крылечко и огляделась.
«Где же может быть Ивар? Отцу помогает? Скорее всего…»
Я замялась, не зная, как поступить дальше, какой повод придумать, чтобы зайти в кузню. И нужен ли он вообще.
Тряхнув головой, я быстро пошла по дорожке.
«Не нужен мне повод. Просто пойду и просто поздороваюсь. Целый же месяц не виделись. Просто вежливость».
— Доброго утра, госпожа Ирма, — поздоровалась я с матерью Ивара, которая вышла с большим тазом, полным белья.
— Доброе, — женщина поставила таз на пенёк и подслеповато на меня взглянула. — Айола, ты ли это?
— Я, госпожа Ирма, — ответила ей, чувствуя, как пылают щеки.
— Надо же, как выросла. Расцвела. И на мать так похожа.
— Спасибо. Я вот в лавку господина Ставраса ходила. За лентами. И дай, думаю, заскочу, поздороваюсь.
— Тебе Ивара позвать? — догадалась она.
— Будьте так любезны.
— Сейчас. Ивар! — женщина громко крикнула, поворачиваясь к кузне. — Ивар! К тебе Айола пришла.
— Иду! — раздалось в ответ.
Эта минута была самой длинной в моей жизни. Я стояла за плетнем, с силой сжимая ручку корзины, заливаясь румянцем и кусая губы. Заметит ли? Увидит ли? Почувствует ли?
Ивар, весь чёрный от копоти, но всё такой же жизнерадостный, не спеша вышел из кузни, щурясь от яркого солнца и пытаясь привыкнуть к новому освещению.
Поэтому и разглядел меня, только когда подошёл совсем близко.
— Айола, — едва не споткнувшись о какую-то ветку потрясенно произнёс молодой человек и неловко вытер руки о фартук. — Ты… Здравствуй.
— Здравствуй, — улыбнулась ему в ответ. — Я приехала.
— Вижу, — еще тише ответил он, ощупывая взглядом мою фигурку, замерев на долю секунды на медальоне и груди. — Хорошо выглядишь.
— Спасибо. Ты тоже… подрос.
Он неловко хмыкнул, продолжая изучать мои явные изменения.
— Я рад, что ты вернулась. Без тебя было скучно.
«Скучал… он скучал по мне…»
— Как у вас тут дела? — беззаботно продолжила я, переступая с пятки на носок.
— Да вот, отцу помогаю.
— Ясно. — Разговора не получалось. — А я в лавку бегала. Домой вот иду. Решила зайти поздороваться.
— Угу.
— Была рада тебя видеть, — разочаровано протянула в ответ, не зная, что еще сказать.
— Айола! — внезапно произнёс молодой человек. — Ты придёшь сегодня? Будут песни, танцы.
— Я не знаю. Приду, наверное. Если приглашаешь.
— Буду ждать.
Я лишь улыбнулась и бегом пустилась по дороге, чувствуя себя такой счастливой, будто за спиной выросли крылья.
«Он будет меня ждать…»
На вечерние гуляния я пошла, мы даже станцевали пару раз, неловко переглядываясь и улыбаясь. Под тяжелыми и ревнивыми взглядами Мирты и других деревенских девчонок. Но какое мне было дело до них.
От былой лёгкости общения не осталось и следа. Каждый боялся сделать шаг и быть отвергнутым. Мы будто застыли посреди пути. И назад не вернёшься и вперёд идти страшно.
Всё изменилось через неделю. У Молохова ручья.
Честно говоря, это был и не ручей вовсе, а самая настоящая полноводная река с быстрым течением и холодными ключами, которые пробирали до костей даже в самое жаркое время года. А Молоховым он стал по имени молодого князя, который утонул здесь лет двести назад, когда пьяный на спор пытался переплыть со своими дружками водоём. Не вышло, и тело его так и не нашли. Поглотила река.
Нам ни в коем случае не разрешалось там купаться. Даже деревенским. Мне вообще запрещалось думать о таком, негоже потомку князей Белфоров оголяться перед челядью, уподобляясь безродным крестьянам. Для моего омовения набиралась тёплая вода в небольшую деревянную кадушку, которую ставили в специальной маленькой комнате каждый вечер, даже в самую лютую стужу.
Таким образом нам даже подходить к ручью не разрешалось, не то что купаться. Но разве это могло остановить молодых ребят? В паре километров от деревни, там, где река делала небольшой завиток, за кустами густого можжевельника была небольшая заводь, в которой и течения не было и ключей не наблюдалось.
Конечно, купаться у всех на виду никто не решался. Но я слушала, что молодые ребята поздно вечером, когда вода немного прогреется, решались здесь окунуться. В обычное же время все девушки, в том числе и я, могли позволить себе лишь аккуратно помочить ноги, приподняв подол платья и демонстрируя изящные лодыжки, или умыться.