Восемнадцать тысяч лет назад, когда землю укрывал прочный щит ледников, на этом месте произошло извержение подземных вулканов. Лава прожгла ледяной покров и затвердела, образовав две высокие скалы с плоскими вершинами. Так появились острова Инетлин и Имегелин. Темными пятнами они выгнулись над волнующимся морем, как спины огромных китов. Легенды местных жителей, впрочем, гласили о том, что сначала это был один остров, но люди по неосторожности прогневили морских богов, и те в наказание заставили воду подняться и поглотить селение святотатцев, отделив при этом одну вершину от другой. Как бы то ни было, острова находились точно посреди пролива и будто самой природой были созданы как место для встреч двух живущих по разные берега народов.
Одинокая байдара приближалась к островам с запада. Волны легко подбрасывали лодку, но экипаж из двух человек правил хрупким суденышком умело и храбро. Мужчина богатырского телосложения сидел на веслах, а худощавый, проворный юноша стоял на носу и следил, чтобы байдару не повредили скрытые под волнами обломки льдин. Оба мореплавателя были коренными северянами, с черными, как уголь, густыми волосами и загрубевшими на соленом ветру лицами. Юношу звали Элгар, что на языке северян значило «полярная лисица», гребца — Умкой, «белым медведем».
Они принадлежали к гордому народу луораветлан, что на их языке означало «настоящие люди», они презирали соседние племена и ходили на них войной при первой возможности. За века жизни на севере луораветлан разделились на оленеводов и жителей побережья. Эти две ветви некогда единого рода помнили о своем родстве, но с каждым десятилетием разница в их образе жизни и обычаях углублялась. Умка и Элгар были морянами, они не выпасали в тундре многочисленные стада оленей, а жили за счет рыбной ловли, охоты на моржей и тюленей. Как и все жители побережья, они зависели и от морской торговли.
Обычно зимой пролив замерзал настолько, что мог выдержать груженые сани, и торговцы передвигались на собачьих упряжках. Но нынешняя весна выдалась ранней и очень теплой. Сейчас, хотя стояла только середина месяца таяния льдов, море уже успело освободиться от белого панциря. Конечно, путешествовать среди льдин было опасно, но сегодня погода благоприятствовала мореходам — они благополучно добрались до отдаленных островов…
Невдалеке от байдары из непроглядно-черной бездны вынырнул кит: его громадный хвост ударил по воде, обдав людей брызгами. Элгар отпрянул и выронил копье, древком которого отталкивал льдины. Умка недовольно посмотрел на него, продолжая налегать на весла. Старый морянин будто решил подтвердить свое право называться медведем. Он и впрямь был похож на белого гиганта: могучие мышцы вздымались под облегающей кухлянкой из оленьей кожи. Его грубое и некрасивое лицо напоминало обветренную скалу. Вокруг глаз и губ залегли глубокие впадины, лоб избороздили трещины морщин, а всю левую половину лица — от края носа до уха — пересекал старый шрам.
Умка гордился этим шрамом и натертым до блеска кольцом, которое носил в ухе. Шрам оставила пуля, а кольцо Умка вытащил из кольчуги Якунина — вождя таньгу, воинственных пришельцев с запада, именем которого оленеводы пугали детей. Старик верил, что к этому кольцу накрепко привязалась и его, Умки, удача, и темная сила иноземца-душегуба.
Темные вершины были уже совсем рядом. Целью путешественников был Имегелин — больший из двух братьев-островов. Сейчас его блестящим венчиком ропак окружала корка прочного льда, и пристать к берегу можно было лишь в нескольких местах, где темная вода соприкасалась со склоном, усеянным крупными серыми валунами. Байдара обогнула остров и приблизилась к его северной оконечности. Берег был здесь более пологим, и кое-где можно было подобраться к нему без опасности распороть мягкое кожаное днище байдары. По мере того как приближалась каменная громада, Элгара все сильнее охватывало неприятное чувство, как будто кто-то за ними наблюдает. Юноша пристально всматривался в темные склоны, пока, наконец, не различил одинокую фигуру, затаившуюся среди громадных валунов. Элгар указал Умке на наблюдателя. Старик прищурился и кивнул.
Когда байдара подошла достаточно близко, Элгар подхватил лук, перекинул через плечо лямку колчана и выпрыгнул за борт. Ноги будто обхватили тяжелые холодные обручи. Он не боялся, что промокнут сшитые из дымлины сапоги, но оставаться в ледяной воде было неприятно. Человек, наблюдавший за их прибытием, исчез, было слышно только шуршание потревоженной гальки. Ловко прыгая по скользким камням, Элгар выбрался из воды и устремился вверх по склону. Умка, держа в руках копье с железным наконечником, неторопливо последовал за воспитанником.