– Я в воде, – ответила я.
– Сейчас слишком холодно, чтобы купаться, а если ты заболеешь? Думаю, тебе лучше выйти на берег.
– Я выйду через пару минут.
В это время показалась моя мать.
– Прекрати издеваться над девочкой, – сказала она, – лучше вытащи ее оттуда.
Отец неохотно вытащил меня из водоема и отнес в ванную.
На этом бы все должно было закончиться, но мать пошла в кухню готовить еду. Однако посуды там не было. Она позвала отца, который в это время купал меня.
– Дорогой, кажется, возникла проблема. Я не смогу приготовить ужин. Что мне делать?
– О чем ты говоришь? Почему ты не сможешь приготовить еду?
– Потому что здесь ничего нет. Вся посуда исчезла.
Я слышала всю эту беседу и, решив, что пора подумать об остальных и предупредить их, начала украдкой продвигаться к двери. Но отец быстренько схватил меня и не дал выйти.
Вскоре все вернулись домой (лучше бы они не приходили). Отец серьезно подготовился к этой встрече. Наказание заключалось в том, что мы должны были построиться в ряд, а он бил нас по голове бамбуковой палкой. Обычно я стояла в сторонке, пока проходила эта процедура, думая о том, что наверняка это больно. Но не на этот раз. В тот день он крикнул мне:
– Ты тоже, Масако. Ты тоже участвовала в этом.
Я начала хныкать, когда он поставил меня ко всем остальным, помню, как сказала: «Папочка», но он не обратил внимания.
– Ты тоже это делала.
Он не бил меня так сильно, как остальных, но все равно для меня это было огромным шоком. Никогда раньше папа этого не делал.
Мы не получили ужина, и мои братья и сестры плакали, когда принимали ванну, потом мы пошли спать. Мой брат жаловался, что он настолько голоден, что будет плавать в ванной, как надутый шар.
Благодаря тому что мои родители были людьми искусства, весь наш дом был наполнен прекрасными вещицами: кварцевые кристаллы, блестящие на солнце, ароматные сосновые и бамбуковые декорации, которые вывешивались на Новый год, экзотического вида орудия труда, используемые матерью для приготовления травяных лекарств, блестящие музыкальные инструменты (например, бамбуковая шакуначи – флейта отца и однострунный кото матери), коллекция керамических изделий ручной работы.
Отец был правителем нашего маленького королевства. У него был дома свой кабинет, и он работал там вместе с несколькими из множества своих учеников. Мать тоже научилась традиционному способу японского окрашивания полотна, известного как рокецузомэ, от отца и стала профессионалом в этом деле. Кроме того, родители были известны своими целебными травяными средствами. К ним постоянно приходили люди с просьбой приготовить для них то или иное лекарство.
Мама не была сильной женщиной. Она страдала от малярии, и это ослабило ее сердце. Однако она была сильна духом, раз уж смогла родить одиннадцать детей.
Когда я не могла находиться с одним из родителей, то всегда предпочитала собственную компанию любой другой. Я не любила играть даже со своими сестрами, любила тишину и не могла переносить шум, который создавали другие дети. Когда они приходили из школы, я либо где-нибудь пряталась, либо просто игнорировала их.
Много времени я проводила, прячась. Японские дома обычно маленькие и редко заставлены мебелью по западным стандартам, но в них всегда есть огромные шкафы, где хранят много предметов домашнего обихода, редко используемых. Всегда, когда я чувствовала дискомфорт, или мне что-то не нравилось, или хотела отдохнуть, я пряталась в шкаф.
Мои родители понимали, что дочери надо побыть одной, и никогда не заставляли меня играть с другими детьми. Они, конечно, присматривали за мной, но всегда давали мне возможность иметь свое личное пространство.
До сих пор я помню, как прекрасно мы проводили время в семье. Больше всего я любила красивые лунные ночи, когда родители играли дуэтом – папа на шакуначи, а мама на кото. Мы всегда собирались вокруг, чтобы послушать их. Я не знала, как скоро закончится эта идиллия.
Но вскоре это случилось.
2
Я могу точно назвать время, когда все начало меняться.
Мне как раз исполнилось три года.
Стоял холодный зимний день. У моих родителей была гостья. Очень старая женщина. Я стеснялась чужих и пряталась в шкаф, как только они переступали порог. Вот и тогда я сидела в темноте шкафа и прислушивалась к разговору. Чувствовалось что-то неуловимо настораживающее в этой женщине, и еще я была заворожена манерой ее разговора. Гостью звали мадам Оима. Она была владелицей Ивасаки окия в Гион Кобу и пришла спросить, не хочет ли моя сестра Томико стать гейко. Томико посещала Ивасаки окия много раз, так что мадам Оима давно могла оценить ее возможности.
Томико была самой хрупкой и нежной из моих сестер. Она любила кимоно, традиционную музыку, керамику и всегда задавала родителям вопросы об этих вещах. Ей было четырнадцать лет. Я понимала далеко не все из того, что они говорили, но осознавала, что эта старая леди предлагает Томико работу.
Конечно же, я не понимала, что Ивасаки окия переживает финансовые трудности. Все, что я знала, – это то, что мои родители с огромным вниманием и уважением относились к этой женщине. И еще то, что она излучала наибольшую властность, чем кто-либо другой, кого я встречала раньше. Я чувствовала отношение к гостье своих родителей.
Завороженная ее голосом, я приоткрыла дверь шкафа на три сантиметра и попыталась посмотреть в ту сторону, откуда раздавался голос.
Женщина заметила, что я открыла дверь.
– Чие-сан, а кто прячется в шкафу? – спросила она.
Мать засмеялась и ответила:
– Это моя младшая, Масако.
Услышав свое имя, я вылезла из шкафа и вошла в комнату.
Гостья смотрела на меня всего лишь секунду. Ее спина была очень прямой, но я увидела, как расширились ее глаза.
– О господи, – сказала она, – какие черные волосы и черные глаза! И такие крошечные розовые губки! Какой чудесный ребенок!
Мой отец представил нас друг другу. Женщина продолжала смотреть на меня, но слова ее были адресованы моему отцу:
– Знаете, господин Танака, я ищу атотори («тот, кто приходит после», то есть наследница) очень долгое время, сейчас у меня возникло ощущение, что я только что нашла ее.
Я не представляла, о чем вообще она говорит. Мне было неизвестно, что такое атотори и зачем ей это нужно, но я почувствовала, как изменилась энергетика этой женщины.
Это говорит о том, что человек, у которого есть глаза, чтобы видеть, проникает в глубь человеческого характера, вне зависимости от того, насколько он стар или молод.
– Я серьезно, – продолжала гостья, – Масако – прекрасная маленькая девочка. Я очень давно в этом бизнесе и могу твердо заявить, что малышка просто сокровище. Пожалуйста, подумайте над возможностью отдать ее в Ивасаки окия. Правда. Я думаю, у нее там может быть замечательное будущее. Я понимаю: она еще ребенок, но, может, вы подумаете над тем, чтобы позволить девочке обучаться и сделать карьеру?
Обучение девушек, которым предстоит затем стать гейко в Гион Кобу, происходит в закрытой системе образования. Она организована так, что только девушки, живущие в окия в Гион Кобу, могут обучаться всем необходимым дисциплинам в специальной школе с учителями и смогут выдержать все нагрузки изнурительного режима. Невозможно стать гейко, живя в другом месте.
Мой отец был явно не в восторге от того, как неожиданно повернулись события, и не сразу ответил гостье. В конце концов он сказал:
– Мы очень серьезно поговорим с Томико о вашем предложении и обязательно поддержим ее, если девочка согласится. Хотя окончательное решение мы все равно оставляем за ней. По поводу Масако... Прошу простить, но я даже не могу думать об этом. Я больше не отдам ни одну из моих дочерей.
Если бы Томико согласилась присоединиться к Ивасаки, то получилось бы, что он отдал уже четырех из семи своих дочерей.
Попробую объяснить, почему «отдать». Когда молодая девушка переезжает в окия, это похоже на то, будто она живет в интернате. В большинстве случаев девушки могут навещать родной дом в свободное время, а родители приходить к дочери. Так делается в большинстве случаев. Однако, когда девочка избрана для того, чтобы стать наследницей дома и его имени, владелица удочеряет ее как законную наследницу. В этом случае она принимает фамилию семьи окия и навсегда расстается с родными.