Колокольчик была прелестнейшая девочка. Когда ей минуло двенадцать лет, волшебница заключила ее в башню среди леса, и в той башне не было ни двери, ни лестницы, только на самом верху маленькое окошечко.
Когда волшебница хотела попасть в башню, то подходила к ней и кричала снизу:
А волосы у девушки были чудные, тонкие, как золотая пряжа.
Заслышав голос волшебницы, она распускала свои косы, обвивала их вверху около оконного затвора, и тогда ее волосы золотистой волной падали на двадцать локтей ниже окна, и волшебница по ним взбиралась наверх.
Года два спустя случилось однажды тем лесом проезжать королевичу, и путь ему лежал мимо той башни. И услышал он в той башне пение, которое было так приятно, что он приостановился и стал прислушиваться.
Это пела затворница — в своем уединении она старалась скоротать время, потешаясь своим милым голоском.
Королевич хотел было взобраться на ту башню и стал искать вход в нее, но дверей никаких не оказалось.
Он поехал домой; однако же это пение так тронуло его сердце, что он каждый день ходил в лес и все прислушивался.
Однажды стоял он около башни, укрывшись за деревом, и увидел, что приблизилась к ней волшебница, и услышал, как она снизу вверх крикнула:
Девушка опустила вниз свои заплетенные косы, и волшебница поднялась по ним наверх башни.
«Коли наверх башни по этой лестнице ходят, — подумал королевич, — так я тоже когда-нибудь попытаю счастья».
И на другой же день с наступлением темноты он подошел к башне и крикнул:
Тотчас спустились косы сверху, и королевич взобрался по ним на башню.
Сначала девушка очень испугалась, когда к ней вошел мужчина, а она ни одного и в глаза не видывала!
Но королевич заговорил с нею очень ласково и рассказал ей, как его сердце было тронуто ее пением и как он с тех пор не мог успокоиться, пока ее не увидел.
Тогда у нее и страх прошел, и когда он ее спросил, не желает ли она взять его себе в мужья (а она видела, что он и молод, и прекрасен), то она подумала: «Ему я буду милее, чем старой Гошель». Так звали волшебницу.
И отвечала она согласием, и подала ему руку.
Она сказала: «Я охотно пойду с тобою, только не знаю, как бы мне вниз сойти. Когда ты будешь ко мне приходить, то приноси каждый раз с собою моток шелку: я из него стану плести лестницу, и когда она будет готова, я по ней сойду, и ты меня возьмешь с собою на коня».
Они условились, что он будет бывать у нее каждый вечер, потому что по утрам приходила к ней старуха.
Волшебница, со своей стороны, ничего не замечала, пока однажды девушка не спросила ее: «Скажите, пожалуйста, госпожа Гошель, отчего это мне гораздо труднее бывает вас поднимать сюда на башню, нежели молодого королевича? Тот в один миг уж и здесь!» — «Ах ты, безбожница! — воскликнула волшебница. — Что я от тебя слышу? Я думала, что тебя от всего света удалила, а ты все же обманула меня!»
В гневе своем ухватила она чудные волосы девушки, обмотала ими раза два левую руку, а в правую взяла ножницы и — раз, раз! — волосы обрезала, и чудные косы пали к ногам волшебницы. Не удовольствовавшись этим, волшебница была настолько безжалостна, что унесла бедняжку в дикую пустыню, где та должна была проводить жизнь в великом горе и лишениях.
В тот же день, расправившись с девушкой, волшебница под вечерок закрепила косы наверху к оконному затвору, и когда королевич приехал и крикнул:
она спустила косы вниз, королевич взобрался по ним наверх, но встретил там не свою милую, а волшебницу, которая бросила на него злобный взгляд. «А-га! — воскликнула она насмешливо. — Ты приехал за своей милой; но только эта красивая птичка уже не сидит в своем гнездышке и не поет более — кошка ее утащила, да еще и тебе-то глаза повыцарапает! Да! Ты ее уж никогда более не увидишь».
Королевича забрало такое горе, что он в отчаянии бросился с башни: не убился до смерти, но тот терновник, в который он упал, выколол ему глаза. Так бродил он по лесу, питался одними кореньями и ягодами и горько оплакивал утрату своей милой.
Много лет он скитался в величайшей нищете и наконец попал в пустыню, где бедствовала его милая вместе с теми близнецами, которые у нее родились.
Тогда он вдруг услышал голос, показавшийся ему знакомым; он пошел прямо на этот голос, и, когда приблизился, Колокольчик узнала его и со слезами бросилась ему на шею. Две ее слезинки пали ему на глаза, и глаза снова прозрели, и он мог ими все видеть, как прежде.