— Огюст Бюиссере, глава министерства по делам колоний, — представил мне его Бодуэн.
Небольшого роста, полноватый в сером костюме-тройке, который из-за несуразности его фигуры смотрелся на нем несколько нелепо. И вот этот нелепный старик мог стать серьезной проблемой для моих начинаний в Конго. А все дело в том, что несмотря на то, что господин министр принадлежал к либеральной партии, а может быть и благодаря этому, весь его либерализм ограничивался только территорией Бельгии, где он был известен как популист. На Конго же либерализм Бюиссере куда-то улетучивался, не иначе как испарялся под жарким африканским солнцем. Именно из-за этого человека социальные расходы в колонии стремились к околонулевым значениям, особенно если сравнивать их с тем, сколько бельгийцы зарабатывали в Конго. Вот только в моих планах напротив было вкладываться в социалку, и не потому что я такой добрый, мне просто надо было выделяться среди других белых, ведущих дела в колонии, и когда через несколько лет колония обретет независимость, мне это должно помочь выстроить отношения с новой властью. Желательно, конечно, поставить там президентом своего человека, но это уже как получится.
Еще одним штрихом к портрету месье Бюиссере было то, что он был одним из собственников сразу нескольких человеческих зоопарков. Эта отрыжка колониализма была по прежнему популярна в Бельгии и приносила немалых доход.
После того, как чернокожие и прочие цветные ухлопали меня в Майами я, можно сказать, зачерствел душой по отношению к ним, но даже меня коробило от такого бизнеса.
— Приятно познакомиться, — изобразил я самую любезную из своих улыбку, пожимая возможной проблеме руку.
На самом деле я не совсем понимал, что здесь делает министр, насколько я знал, Бодуэн с правительством Бельгии жили в параллельных вселенных. Король вообще старался не пересекаться с министрами, считал, что эти ребята украли у него власть, а тут сам привел одного из них на деловую встречу. И самым плохим для меня вариантом объяснения был тот, где в Конго Бодуэн без одобрения правительства работать уже не может. А при таком раскладе нафига он мне сдался?
Ничем не показав свое разочарование, я представил королю Кэрролла Шелби. Да, я тоже был не один, а с небольшой свитой.
Несмотря на то, что Шелби был стопроцентным американцем, монаршая особа произвела на него убойное впечатление. Он буквально сиял от оказанной ему чести быть представленным королю, и не просто какому-то европейскому королю, а королю-гонщику.
— Очень приятно познакомиться с всемирно известным гонщиком, — польстил ему Бодуэн.
Шелби не остался в долгу и тоже отвесил монарху несколько комплиментов, которые были приняты тем благосклонно.
— А вы, мистер Уилсона, здесь отлично все устроили, — король заскользил взглядом по территории перед замком. По свежему газону, установленному на нем столами под тентами, спасающими от возможных осадков, киоску с фастфудом, круглому бару и надувному аттракциону в форме гоночного автомобиля.
— А это что? — Бодуэн поднял голову.
— Аэромен. Точно такие же установлены у каждого из трех замков нашего турне.
— Гонщик? А что, похож! — король с интересом рассматривал воздушного танцора. Тот действительно напоминал гонщика: комбинезон, ботинки, перчатки и шлем, все как у него. — А там что за будки? — перенес он свое внимание на стоящие в ряд выкрашенные в зеленый цвет кабины в той же стороне, где и трибуны для зрителей.
— Биотуалеты, — пришлось отвечать, но предлагать посмотреть поближе и опробовать я королю не решился.
Бодуэн тоже оставил эту тему и перешел к более интересной:
— А где гоночные машины?
— Позвольте провести для вас экскурсию по боксам моей гоночной команды, — покладисто предложил я гостям.
В отличие от того же Ле-Мана или моей Дайтоны в шоссейных гонках механики не так сильно вовлечены в процесс, поэтому техническое оснащение у них скромнее, действие же происходит не на треке, и болид, если вдруг с ним что-то случится, не сможет доползти до боксов, где его постараются привести в порядок. В гонках наподобие турне трех замков если что-то случится с машиной, то чаще всего гонщик и его штурман проблему решают сами. Поэтому с механиками, идеальная работа которых важнейшая составляющая победы в гонках на выносливость, Бодуэн общался не очень долго и быстро и перешел к самому главному — к осмотру болидов.
Наши гепарды GT достаточно сильно отличались от серийных родстеров, рекламная кампания которых уже во всю шла по обеим сторонам Атлантики. Шестицилиндровые двигатели гоночных машин были мощнее серийных примерно на двадцать процентов. Вторым важным отличием гоночного родстера от серийных гепардов было более высокое передаточное число коробки передач, что обеспечивало более короткие передачи и соответственно более агрессивный разгон и набор максимальной скорости. Понятное дело, ресурс коробки в этом случае был сильно меньше, но проблемой это не стало.