— Если бы, ваше величество, вы соизволили изложить ваше дело, — сказал он, — мне было бы проще дать вам совет.
Наш визитер вскочил с кресла и прошелся по комнате в неописуемом волнении. Затем с жестом отчаяния он сорвал с лица маску и швырнул ее на пол.
— Вы правы, — вскричал он, — я король! Зачем мне пытаться скрывать это?
— Действительно, зачем? — прожурчал Холмс. — Ваше величество еще и слова не сказали, когда я уже знал, что обращаюсь к Вильгельму Готтсрейху Сигизмунду фон Ормштейну, великому герцогу Кассель-Фельштейна и наследственному монарху Богемии.
— Но вы можете понять, — сказал наш странный визитер, вновь садясь и проводя белой рукой по высокому лбу, — вы можете понять, что я не привык лично вести подобные переговоры. Однако дело настолько деликатно, что поручи я его посреднику, то оказался бы во власти этого посредника. Я приехал из Праги инкогнито, чтобы посоветоваться с вами.
— Так прошу вас, советуйтесь, — сказал Холмс и вновь закрыл глаза.
— Факты вкратце таковы. Пять лет назад во время длительного визита в Варшаву я познакомился с известной авантюристкой Ирен Адлер. Имя это вам, несомненно, знакомо.
— Будьте добры, отыщите ее в моей картотеке, доктор, — пробормотал Холмс, не открывая глаз. В течение многих лет он имел привычку заносить на карточки все сведения о людях и предметах, и было бы трудно назвать тему или лицо, о которых он не сумел бы немедленно дать необходимую информацию. И теперь я нашел ее биографию втиснутой между раввином и штабным офицером, написавшим монографию о глубоководных морских рыбах.
— Дайте мне взглянуть, — сказал Холмс. — Гм! Родилась в Нью-Джерси в пятьдесят восьмом году. Контральто… гм! Ла Скала, гм! Примадонна Варшавской императорской оперы… Ага! Покинула оперные подмостки… ха! Проживает в Лондоне… Вот-вот! Ваше величество, насколько я понимаю, были в связи с этой молодой особой, написали ей несколько компрометирующих писем, а теперь желали бы получить эти письма назад.
— Именно так. Но каким…
— Тайный брак?
— Ничего подобного.
— Какие-нибудь юридические документы? Заверенные письменные обязательства?
— Ничего подобного.
— В таком случае я не понимаю вашего величества. Если эта молодая особа и использует свои письма в целях шантажа или каких-либо иных целях, как она сможет доказать их подлинность?
— Но почерк?
— Пф! Пф! Подделан.
— Моя личная бумага.
— Украдена.
— Моя личная печать.
— Имитация.
— Моя фотография.
— Куплена.
— На фотографии мы сняты вместе.
— О господи! Вот это скверно! Ваше величество действительно допустили большую неосторожность.
— Я был безумен, сходил с ума.
— Вы скомпрометировали себя очень серьезно.
— Я был тогда лишь кронпринцем. Я был молод. Мне и сейчас всего тридцать.
— Фотографию необходимо вызволить.
— Мы пытались и потерпели неудачу.
— Вашему величеству придется заплатить. Фотографию надо выкупить.
— Она не соглашается.
— Ну, так украсть.
— Пять неудачных попыток. Дважды нанятые мною взломщики обшарили ее дом. Один раз мы во время какой-то ее поездки обыскали багаж. Дважды ее подстерегли вне дома. Все безрезультатно.
— Никаких следов фотографии?
— Ни малейших.
Холмс засмеялся.
— Очень милая задачка, — сказал он.
— Но для меня крайне серьезная, — с упреком возразил король.
— Да, весьма. Но что она намерена сделать с фотографией?
— Погубить меня.
— Но как?
— Я собираюсь вступить в брак.
— Да, я слышал.
— С Клотильдой Лотман фон Сакс-Мейнинген, второй дочерью короля Скандинавии. Возможно, вам известны строгие принципы ее семьи. Сама она — воплощение чистоты. Малейший намек, бросающий тень на мое поведение, перечеркивает самую возможность этого брака.
— А Ирен Адлер?
— Угрожает послать им фотографию. И она это сделает. Я знаю, что сделает. Вы ее не знаете, но душа у нее стальная. Лицо красивейшей из женщин, а характер самого решительного из мужчин. Она ни перед чем не остановится, лишь бы я не вступил в брак с другой женщиной. Ни перед чем.
— Вы уверены, что она ее еще не послала?
— Уверен.
— Почему?