— Потому что она сказала, что пошлет ее в день официального объявления о помолвке, а оно назначено на следующий понедельник.
— О, так у нас есть еще три дня, — сказал Холмс, зевая. — Очень удачно, так как и мне сейчас надо завершить парочку неотложных дел. Ваше величество, несомненно, пока останется в Лондоне.
— Конечно. Вы найдете меня в «Лэндхеме» под именем графа фон Крамма.
— Я отправлю вам туда записку сообщить, насколько мы продвинулись.
— Будьте так добры. Меня замучает тревога.
— Что касается денег…
— В вашем распоряжении карт-бланш.
— Без ограничений?
— Говорю же вам, я бы отдал любую провинцию моего королевства, лишь бы получить эту фотографию.
— А на текущие расходы?
Король достал из-под плаща тяжелый замшевый мешочек и положил его на стол.
— Тут триста фунтов золотом и семьсот банкнотами, — сказал он. Холмс нацарапал расписку на листке из блокнота и отдал ее королю.
— Адрес мадемуазель? — спросил он.
— Вилла «Бриония», Серпентайн-авеню, Сент-Джонс-Вуд.
Холмс записал.
— Еще один вопрос, — сказал он. — Фотография кабинетного размера?
— Да.
— В таком случае доброй ночи, ваше величество, и надеюсь, скоро у нас появятся для вас хорошие новости. И вам доброй ночи, Ватсон, — добавил он, когда колеса королевского кабриолета застучали по мостовой. — Если вы будете так любезны и заглянете сюда завтра в три часа, я буду рад обсудить с вами это дельце.
II
Я был на Бейкер-стрит ровно в три часа, но Холмс еще не вернулся. Квартирная хозяйка сказала мне, что он ушел утром вскоре после восьми. Я сел у камина, намереваясь дождаться его, сколько бы времени ни потребовалось. Расследование это меня глубоко заинтересовало, пусть ему и не были присущи зловещие и интригующие черты тех двух преступлений, о которых я уже рассказал в прошлом. Однако суть этого дела и высокое положение нашего клиента придавали ему особый интерес. К тому же, помимо особого характера расследования, за которое взялся мой друг, его мастерская оценка любой ситуации, его острые как бритва, неопровержимые логические построения превращали в истинное наслаждение возможность изучать методы его работы и наблюдать быстрые, хитрые приемы, с помощью которых он раскрывал самые запутанные тайны. И я так привык к его непрерывным успехам, что мне и в голову не приходило, что он способен потерпеть неудачу.
Было уже четыре, когда дверь отворилась и в комнату ввалился заметно пьяный конюх, нечесаный, с багровым лицом в рамке бакенбард и в ветхой одежде. Как ни привык я к поразительному умению моего друга менять внешность, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я убедился, что передо мной и правда Холмс. Кивнув мне, он скрылся в спальне, откуда вышел через пять минут в твидовом костюме, воплощением респектабельности. Сунув руки в карманы, он вытянул ноги перед огнем и минуту-другую весело смеялся.
— Право же! — вскричал он, поперхнулся и опять начал смеяться, пока не вынужден был откинуться в кресле, совсем ослабев.
— Что с вами?
— Нестерпимо смешно! Уверен, вы ни за что не догадаетесь, чему я посвятил свое утро или что в завершение я сделал.
— Не могу себе представить. Полагаю, вы изучали привычки мисс Ирен Адлер, а возможно, и наблюдали за ее домом.
— Совершенно верно, но вот продолжение явилось несколько неожиданным. Впрочем, я вам расскажу. Из дома я ушел в начале девятого в роли безработного конюха. Людей, имеющих дело с лошадьми, объединяют редкостная симпатия и чувство товарищества. Станьте одним из них, и вы узнаете все, что только можно узнать. Я без труда нашел виллу «Бриония». Домик bijou[6] с садом позади, а двухэтажный фасад почти примыкает к улице. На дверях круглый замок. Справа большая гостиная, красиво меблированная, с длинными окнами, чуть ли не достигающими пола — с этими дурацкими английскими задвижками, которые и ребенок откроет. Сзади ничего примечательного, если не считать, что с крыши каретника легко дотянуться до окна коридора. Я обошел дом вокруг и тщательно его осмотрел и так и эдак, но больше ничего интересного не обнаружил.
Тогда я прогулялся дальше по улице и, как и ожидал, увидел в переулке, тянущемся вдоль садовой ограды, извозчичий двор. Я подсобил конюхам, занятым чисткой лошадей, а в благодарность получил два пенса, кружку портера пополам с элем, две закрутки табака и столько сведений, сколько мог бы пожелать, о мисс Адлер, а сверх того и о полдесятке ее соседей, которые меня нисколько не интересовали, но чьи биографии мне пришлось выслушать.