Сева: По знакомству, кто-то посоветовал?
Б.Г.: В общем, да. У нас в Нью-Йорке одна очень хорошая знакомая, шаман. И вот в основном группа подобрана из людей, которые с ней когда-то где-то играли.
Сева: Пришлось ли им показывать старые фонограммы, чтобы они как-то воспроизводили? Или оркестровки делали уже в соответствии с новыми музыкантами?
Б.Г.: Не-а. Мы просто переделывали песни так, чтобы их не скучно было играть.
Сева: Но говорят, что у американских музыкантов очень высокий профессиональный уровень.
Б.Г.: Это и есть самое чудовищное, потому что все умеют играть и никто не играет от души. Надо очень долго копать, чтобы докопаться до того, где же душа.
Сева: …потому что он говорит вам: «А в каком стиле? пожалуйста: в таком? в этом?»
Б.Г.: Совершенно верно, это чудовищно.
Сева: Выезд за границу — это, конечно, встреча не только с ожидаемым в смысле географии, архитектуры и прочих видов, но и встреча с людьми, о которых слышал и музыку которых слышал. Но встречаешься с ними уже как с людьми. Наверное, таких встреч было много. Ну, во-первых, Дэйв Стюарт, продюсер…
Б.Г.: У меня большой набор новых знакомых: Дэйв, Энни Леннокс, Крисси Хайндз из «Претендерс», Лу Рид, Боуи, Харрисон…
Сева: Они и в жизни совпадают по стилю со своей музыкой или кто-то резко отличается от того?
Б.Г.: Часто хочешь встретиться с музыкантом, потому что любишь его музыку и хочешь увидеть человека, такого же как музыка, а человек-то другой. Потому что тот, кто играет, тот, кто пишет музыку, — это божественный человек, это то, что внутри, в душе. А человек снаружи не обязательно должен соответствовать этому. Мне очень везет, потому что я встречаю тех, кто соответствует. Лу Рид, какой он есть, такой он и есть, даже лучше, может быть.
С.Н: А Джордж Харрисон?
Б.Г.: Харрисон — замечательный парень. Я, честно говоря, очень боялся, когда меня к нему Дэйв повез: я боялся увидеть непьющего-некурящего, такого Харе Кришну, немножко овоща, который к тому же имеет коммерческий успех с новым альбомом. А в итоге, когда к вечеру мы уже и выпили, и погуляли, мы с ним что-то сцепились — ну так, по-дружески. Он говорит — давай, ты из России, объясни всю правду, что вы там думаете. И мы как-то зарубились по поводу и Харе Кришны, и по поводу всего… У него замечательный трезвый взгляд на всё: он во всё верит, но ничего не принимает идеалистически, с широко открытыми глазами. Он говорит: да, эта штука для меня работает.
Сева: Сейчас заграничная жизнь — частично уже пройденный этап. Но был период, когда все это находилось в будущем и когда молодой сердитый Гребенщиков писал песни вроде «Кусок жизни». Мы часто здесь говорим, когда нам попадаются стихи, о том, что поэты часто предрекают свою судьбу в стихах и, как в данном случае, в песне.
Б.Г.: Ну это обязательно, это свойство поэта.
Я был одним из немногих, кто слышал черновые варианты песен с альбома Radio Silence. Демонстрационные записи мне не понравились. Гребенщикова я давно знал и любил по его подпольному периоду, его русским песням. Там была поэзия, мистика, застрочное пространство. И вдруг — фонограмма, полная гитарных риффов, блеска, профессионализма, электроники. На фоне всего этого голос БГ выпадал из привычного мне контекста. Я не знал что сказать.
Сотрудничество с CBS дальше выпуска первого альбома не пошло. Потом фирму CBS продали корпорации Sony, которая пересмотрела старые контракты, и второй альбом Гребенщикова Radio London свернули как некоммерческий. БГ потом вспоминал:
«Спето на Radio Silence все — по неумению — довольно хило, однако песни удались, и я рад, что альбом останется нерасшифрованным иероглифом. Он достиг своей цели. Боги внимательно следили за процессом и откликнулись на сказанное».
Тогда же Борис завел полезные знакомства, определившие его работу в Лондоне на много лет вперед.
«Весной 1990 года втроем с Алексеем Павловичем Зубаревым и Сережей Щураковым мы поехали с концертом в Лондон; там неожиданно появился мой старый знакомый Джо Бойд (тот самый, который Incredible String Band, Fairport Convention, Nick Drake, да и пол-истории рок-н-ролла впридачу), отвесил пару комплиментов и сказал, что хотел бы, как сможет, помочь в записи этих песен.