В средние века район был покрыт сетью узких кривых улочек, здесь селились мастеровые, художники. Даже сегодня по многим улицам Трастевере на машине не покатаешься, на тихих пешеходных переходах стоят ресторанные столики, вокруг — старинные, элегантно обветшавшие здания. Места обжитые, намоленные.
Здесь, на крохотной Vicolo del Piede, в низком облупленном доме, был единственный тогда в Риме кинотеатр «Паскуино», показывавший фильмы на английском языке. Проектор был один, так что когда бобина с пленкой кончалась, в зале зажигали свет, пока кинотехник заряжал следующую часть. Последний раз я такое видел в 1951 году в станице под Уманью, куда приезжала сельская кинопередвижка.
Каждое воскресенье я торговал на барахолке «Американо», что-то отдавал на ведение хозяйства, но кое-что заначивал — сугубо на культурные нужды. Галочка обзавелась знакомыми и по вечерам занималась любимым делом — резалась в карты на кухне в табачном дыму. Если честно, я и в эмиграцию-то уехал от такого времяпровождения в Ленинграде, поэтому с чистой совестью уходил, садился в машину и ехал в свое «Паскуино».
Обычно выбирал автостраду, которая начиналась в древней пиниевой роще. Небосвод еще светился пурпуровыми разводами заката, а у дороги, на открытой площадке, местные жрицы любви устраивали театр. Они сваливали в большую кучу ящики из-под овощей, картонные коробки, всякий деревянный хлам и зажигали огромный костер. Языки пламени вздымались до верхушек деревьев, в небо летели искры, а путаны, стоя у огнища, принимали самые зазывные позы.
Вот они, корни итальянского неореализма, дошедшего до нас в СССР через фильмы Лукино Висконти, Роберто Росселини, Витторио де Сики, Федерико Феллини. Режиссеры буквально подбирали то, что валялось под ногами, но снимали свои картины с любовью и сочувствием. Остальное дописали кинокритики.
Я доезжал до Трастевере, ставил «жучка» на каком-нибудь пустыре и дальше шел пешком. На подходе к «Паскуино» всегда проходил мимо ресторана «Grazia e Graziella». Теплыми вечерами столики, накрытые белоснежными крахмальными скатертями, были выставлены на улице. Натертые до блеска бокалы, вилки и ножи, графины с красным вином, неторопливая беседа, сдержанный смех…
Я тогда дал себе слово, что когда-нибудь, когда я разбогатею, приеду сюда и так же, как они, поужинаю. Это я выполнил десять лет спустя, летом 1987 года.
А тогда моим ужином по выходу из душного кинозала был кусок пиццы, которую продавали через окно квартиры на первом этаже. Пиццу делали не круглую, а квадратную, по размеру противня, а потом ее нарезали на куски. Стоила она как билет в кино — одну милле лире. Вкуснее этой пиццы я больше никогда и нигде не ел.
Ринат
Когда мы уезжали, Ринату было 7 лет. Он успел одну четверть посидеть в первом классе, но о советской школе никогда не вспоминал — видимо, в его памяти следа она не оставила.
У меня школа вызывала не самые лучшие воспоминания, поэтому я радовался за сына — пусть погуляет на воле. От нашей однокомнатной квартирки до Тирренского моря — только дорогу перейти. Песочный пляж, но песок вулканический, почти черного цвета.
Первое время он ходил на море с Галочкой, потом появился приятель из Москвы по имени Максим. Дружбы не получилось, мальчики либо дрались, либо выясняли отношения.
Из письма от 14 мая 1976 года:
«Жары, которой так боялись, пока нет, так что мы еще ни разу не купались, что для Италии странно — в жаркий год купаться начинают с середины апреля. От неторопливой жизни я немного разленился, и работа над учебником немного замедлилась. Ринат почти каждый день ездил со мной в рощу, от климата и еды заметно вырос и выправился, у него даже мускулы появились, но характер, с точки зрения Гали, испортился, хотя я этого не нахожу.
Учиться его никто не принуждает, и он рос как цветочек, пока, по собственному желанию, не стал каждый день готовить уроки, переписывая стихи из «Родной речи». Я ставлю ему отметки. Вообще, у нас с ним дружба».
Ринат ходил в магазин за хлебом и приносил с собой рекламные листовки и игрушечную мелочь. Так мы узнали, что американский Микки Маус у итальянцев называется Topolino и большой популярностью пользуется кукольный персонаж малолетнего сорванца Provolino. Мы с Ринатом его окрестили «Провалино».