В чемоданчике лежали две аккуратные немецкие кисточки-щеточки и руководство по пользованию со словами, напечатанными на этой машинке в отделе контроля качества: «Эта пишущая машинка изготовлена специалистами из доброкачественного материала с применением современных методов работы. Перед выходом с завода машина была тщательно проверена во всех деталях и функционировании».
Почти все мои письма из итальянской эмиграции напечатаны на этой «Эрике». Галочка считала, что я выпендриваюсь, но мне нравился сам процесс изготовления печатного текста, в котором отдельные куски можно выделять красным цветом, переключая положение ленты.
— Давай, — сказала Галочка, — поезжай в Рим сдавать экзамен.
Как ни странно, в моем решении немалую роль сыграла «Эрика». Я представил, как сяду в свой автомобиль, положу печатную машинку на сиденье, приеду на экзамен и сделаю перевод без словаря, да еще отпечатанный без орфографических ошибок. Тщеславие в чистом виде.
В Рим на «жучке» я ездил довольно часто — вечерами в «Паскуино», рано утром в воскресенье — на «Американо». Если встать пораньше и урвать на рынке место получше, то удавалось встать на бойком углу и торговать прямо из машины. Я открывал багажник, то есть капот впереди, где были разложены товары. При первой опасности (например, рейд полиции) я закрывал капот одним движением и делал невинное лицо.
При въезде в город попадались дорожные указатели с надписью Senso unico. Тут словарь не нужен. Senso — это тот же английский sense («смысл, чувство, ощущение»), а unico — это unique («уникальный, необыкновенный»).
Уникальный смысл, необыкновенное ощущение.
— Senso unico! — читал я себе вслух с выражением и добавлял — dramatico!
Итальянские надписи сами просились на сцену, в кино, на оперные подмостки. В метро, около дверей вагонов, висела табличка «В случае опасности потяните ручку». Но это — лишь бледный перевод итальянского оригинала: «In caso di pericolo tirare la maniglia»!
Оперный вариант родился тут же, сам собой:
Партия тенора:
Настал день экзамена. Вначале все было как задумал. Сел в авто, положил портативную пишущую машинку на сиденье. Доехал до Рима, но попасть в указанный адрес никак не получалось. Не давало senso unico.
Нет, не уникальный смысл или необыкновенное ощущение. Senso unico означает «одностороннее движение». Улицы города поделены на маршруты, вдоль которых можно ехать только в одном направлении. Если заранее не рассчитать, где поворачивать, то так и будешь мчаться в потоке машин, лихорадочно соображая и обливаясь прохладным потом.
Senso unico завело меня чуть не на окраину Рима, откуда я кое-как выбрался, оставил машину далеко от института, и потом бежал километра два с четырехкилограммовым чемоданчиком в руке. На экзамен опоздал на 40 минут. Мне вручили два листка с английским текстом. Стандартное сообщение от корреспондента, то, что на Би-би-си называют «диспатч». Я расчехлил свою «Эрику» и двумя пальцами отстукал перевод.
Затем пригласили к микрофону — зачитать бюллетень новостей.
В заключение предложили написать какую-нибудь статью. Я только что был в «Паскуино» и смотрел фильм Романа Поланского «Чайна-таун», поэтому выступил в роли кинокритика и накатал рецензию.
После экзамена я был в легкой панике, поэтому забыл, куда поставил «жучка», но потом успокоился, нашел, завел, поехал. Свое авто, а на сиденье — пишущая машинка, друг интеллигента.
Для меня лучший месяц в Риме — это апрель. Весна, все трепещет от пробуждающейся зелени, буйно распускаются цветы, воздух полнится неясной надеждой. Я продолжал писать учебник, ездил по воскресеньям на «Американо» торговать оставшимися неликвидами, да еще стал подрабатывать уроками вождения, инструктировал братьев-эмигрантов на тихих улочках Остии по сходной цене — 1 милле лире в час. Вскоре пришла жара, а с ней и сиеста.
Сиеста, называемая в Италии также «рипозо» — послеобеденный отдых. Священный общественный институт, установленный еще в раннем Средневековье. Примерно с двух до пяти все закрыто. В летние месяцы это понятно и объяснимо — температура такая, что много не наработаешь. В переводе с латинского сиеста значит «шестой час» — надо полагать, шестой час после утреннего пробуждения. В Италии и Испании, а также на попавших под испанское влияние Филиппинах и в странах Южной Америки днем в сиесту спят. Это снимает напряжение, уменьшает нагрузку на сердце, из-за этого инфарктов меньше почти на 40 процентов.