Всю статью пересказывать нет смысла, но заключительные строки, пожалуй, надо привести: «Левенштейн не знает, какие программы он будет делать на Би-би-си, быть может, музыкальные, а может быть, и нет. Это не важно. Музыка не является больше его главным профессиональным интересом. Он говорит, что много лет играл не то, что хотел, а то, что было нужно, был музыкальной проституткой и больше играть не может. Его саксофон лежит в футляре, собирая пыль».
Туманный Альбион
Я много лет объясняю всем, что «туманный Альбион» перестал быть туманным после 1956 года, когда правительство издало так называемый «Закон о чистом воздухе». По этому закону перестали топить камины дровами и углем, фабрикам запретили выпускать черный дым. Постепенно воздух очистился от микроскопических углеродных частиц, на которых осаждались водяные пары, создавая туман, — и туманы исчезли.
Все помнят, какой взрыв патриотизма в России вызвала кампания «Крым наш» 2014 года. Чувства россиян можно понять, особенно если мы перенесемся в Британию 1930-х. Тогда на карте мира территории Британской империи были окрашены красным цветом. Канада — наша! Австралия — наша! Новая Зеландия — наша! Южная Африка — наша! Индия и Пакистан (Индостан) — наши!
Четверть земной территории, крупнейшая империя всех времен и народов, которой управляли из крохотной Великобритании, из Лондона. Имперский административный аппарат работал четко, колониальные офицеры, получившие блестящее разностороннее образование в частных школах, были людьми настолько уверенными в себе и в своем превосходстве, что не подчиниться им было невозможно.
Я считаю, что английская администрация оставила после себя больше хорошего, чем плохого: железные дороги, парламенты, систему социального контроля, картографию. К тому времени назрела проблема коммуникации метрополии и колоний.
В начале 30-х годов необычайно популярен стал жанр радио. В английских гостиных почти у всех стоял радиоприемник — большой шкаф, отделанный под орех, карельскую березу или другие ценные породы, а вокруг него садилась вся семья: отец с дымящейся трубкой, мать с вязальными спицами, дети с игрушками. Би-би-си, имевшая тогда монополию на вещание, каждый день информировала, обучала и развлекала («inform, educate, entertain», как записано в хартии Корпорации), передавая новости, репортажи, пьесы, оперные арии, джаз-оркестры и комедийные шоу по выходным.
Блестящие голоса дикторов, говоривших в основном тенорами, произносили слова с особенной четкостью, такого сейчас уже не встретишь. В Би-би-си это объясняли технической необходимостью — на средних, а особенно на коротких волнах часто бывают помехи и шорохи, сквозь которые звонкие и четкие голоса проходят лучше.
Я думаю, что на самом деле такое «нормативное произношение» было скрытой формой классовой борьбы, которая не затихала с середины XVII века, когда Оливер Кромвель со своими «круглоголовыми» (все из простонародья) бился за власть Парламента с королем Карлом I и его монархистами. Просто, в отличие от других стран, английская классовая борьба пошла не по пути уничтожения, а по пути привлечения враждебного класса в свои ряды.
Как писал A. Берелл в книге 1891 года «Пособие для учителей в частных начальных школах»: «Образованным людям необходимо говорить так, чтобы никому не было понятно, где прошло их детство». Берелл имеет в виду простонародное произношение и региональные акценты, которых в Соединенном Королевстве несколько десятков. Это очень интересовало и волновало драматурга Бернарда Шоу: тот, даже не будучи марксистом, видел, а точнее слышал за этим разноголосьем скрытую классовую борьбу.
В пьесе «Пигмалион» профессор Хиггинс говорит цветочнице на рынке Ковент-Гарден: «Женщина, издающая такие омерзительные и убогие звуки, не имеет права сидеть где бы то ни было. Она вообще не имеет права жить. Не забывайте, что вы человеческое существо, наделенное душой и божественным даром членораздельной речи. Ваш родной язык — язык Шекспира, Мильтона и Библии. А вы тут сидите и квакаете, как простуженная лягушка».
Пьеса Бернарда Шоу «Пигмалион» и поставленный по ней мюзикл «Моя прекрасная леди» — произведения глубоко лингвистические. Профессор Хиггинс на спор переучивает базарную торговку, округляет ее гласные, затачивает согласные и в конце концов заставляет говорить с идеальным акцентом. На балу светские дамы обсуждают таинственную незнакомку: «Ее английский совершенно безупречен, — говорит одна, — должно быть, иностранка».