В расписании 15-го автобуса было написано, что он ходит каждые 20 минут. Составители расписания почему-то не указывали, от какого времени эти 20 минут надо отсчитывать. Вскоре я понял почему. В послевоенной Британии в 1950-е годы катастрофически не хватало рабочих рук, особенно в малооплачиваемых профессиях — водителей автобусов, санитаров в больницах. В то же время в британских колониях — например, на острове Ямайка, — наоборот, была безработица. Правительство кинуло клич, и в туманный Альбион из солнечной Карибии стали прибывать десятки тысяч веселых и энергичных людей. Два десятилетия спустя они сидели за рулем 15-го автобуса.
На конечной станции водителю полагалось немного отдохнуть. Шутки, громкий ямайский смех, с другими шоферами садились за партию в домино. Потом спохватывались — это что, уже столько времени? — садились за руль и мчались по маршруту, друг за дружкой.
Выходя на остановку, я, бывало, ждал минут по 40 или больше, а потом приезжало сразу два или три автобуса. Ребятам, быть может, весело, а я на испытательном сроке, мне опаздывать на работу никак нельзя.
Так появилась мысль о велосипеде. С Галочкой делиться этой мыслью не стал — в ее глазах я был мечтательным идиотом, и по поводу еще одного моего маниловского проекта она нашла бы что сказать. Однако откладывать и тянуть было нельзя, из-за треклятого 15-го автобуса я и так уже пару раз опаздывал на смену.
Коллеги пояснили, что распекать за опоздание, как в Советском Союзе, тут никто не будет, но на ежегодном собеседовании начальник достанет личную папочку и зачитает перечень всех твоих грехов, с точным перечислением их времени и места.
Я ходил мимо спортивных магазинов, рассматривал в витринах сверкающие никелем спортивные велосипеды. Глотал слюну. Элегантный Schwinn Paramount, который хотелось просто обнять и держать в руках, не выпуская; агрессивный Raleigh Competition, уютный Pashley или классический Dawes Galaxy. Какая рама, вилка, руль, вынос, штырь! Какое седло, педали, шифтеры, тормоза, каретка, покрышки! А уж о зубчатых передачах на 20 скоростей молчу, ибо такое совершенство, что сказать совершенно невозможно. Такое колесо хоть до Москвы, хоть до Казани доедет. Самый дешевый велик стоил 160 фунтов, две трети моей месячной зарплаты. «Нет, — сказал я себе картавой ленинской цитатой, заученной еще в школе — мы пойдем другим путем!», и в ближайшую субботу отправился на барахолку, благо она была рядом.
Элгин-кресент пересекался с улицей Портобелло-роуд. От этого перекрестка почти на полкилометра к северу тянулся рынок Портобелло, знаменитый на весь мир, как нас заверила Тереза.
Мы только прибыли из Италии, итальянские благозвучия откликались в сердце. Откуда это в Лондоне? Отвечать надо издалека. «Море любит сильных, — говорили в нашей высшей мореходке, — а сильные любят берег!» Действительно, в море редко бывает спокойно, тут гуляют ветры и волны, море непредсказуемо, а порой и смертельно опасно, поэтому когда моряк находит тихую гавань, защищенную от стихии, душа его радуется, а из груди раздаются похвальные слова. Слова «porto bello», или, точнее, «puerto bello», произнес Христофор Колумб, когда он открыл на Панамском перешейке глубокую гавань с удобной якорной стоянкой. Испанцы соорудили здесь военные форты, тут вырос город, из Портобелло шли в Европу галеоны, груженые серебром. Англия и ее американские колонии тогда ходили в неприятелях.
Вице-адмиралу Эдуарду Вернону, служившему на Ямайке, никак не удавалось посрамить испанских супостатов, попытка остановить флотилию с серебром, предпринятая в 1727 году, окончилась неудачей. «У вас кораблей мало», — говорили ему специалисты. «Дело не в количестве, а в качестве! — с жаром возражал Вернон, — я могу взять Портобелло всего с шестью кораблями!»
Вернону пришлось ждать до 1739 года, когда он стал командующим флотом на Ямайке. С шестью кораблями (4 боевых и 2 плавучих базы, 210 пушек, 700 пехотинцев) Вернон штурмовал Портобелло, захватил и разрушил защитные форты, потопил один испанский шлюп, взял в плен парусную шняву, тут же переименованную в «Триумф», и еще два сторожевых 20-пушечных корабля, и с ними, всего, 72 неприятельские пушки. Погибло трое, ранено семеро. Вся кампания длилась две недели.
В те годы английское адмиралтейство платило офицерам и команде за захваченные корабли их полную стоимость, так что воинская доблесть была достойно вознаграждена. После долгих лет испанского владычества в Новом Свете (со времени Колумбова открытия прошло почти 250 лет) Англии остро нужна была победа, одна на всех, блестящая короткая война. Вернон, получивший после битвы чин полного адмирала, сделал все как родина велела. Он стал знаменит, осыпан почестями, а деревенскую дорогу Гринз-лейн в близком пригороде Лондона переименовали в Портобелло-роуд. По обе стороны ее тянулись поля, огороды и пастбища, на обочинах местные фермеры продавали овощи, фрукты, молоко, мясо. С соседних богатых загородных вилл на склонах холма приходили кухарки за продуктами.