Незадолго до этого его уволили с Би-би-си. Поступила новость, что жена тогдашнего министра транспорта после многих попыток сдала тест по вождению. «На экзамене она включила, наконец, правильную передачу, — сказал Кенни дурашливым голосом, — передачу денег!», после чего сыграл рев мотора спортивного «Феррари», уносящегося вдаль.
Я вдохновился, вспомнил, что и сам когда-то писал оркестровки, вечером пошел в пустую студию с фортепиано и на листе бумаги, разлинованном под партитуру, написал несколько тактов. На записи своей передачи спросил техников, где это можно записать. Мне ответили, что лучше всего идти в многодорожечную студию Би-би-си в Майда-вейл и что я как ведущий программы имею на это право.
Так 8 декабря 1977 года впервые прозвучала заставка «Сева Новгородцев, Лондон, Би-би-си», в которой играли четыре флейты, пело четыре голоса, а текст ее был чистой правдой. Два такта заставки были мелодическим воспоминанием о работе в «Добрых молодцах». Под припев этой программной песни мы ежеконцертно притоптывали налево-направо, в лучших традициях эстрады ГДР. Можно было бы эту канцону за столько лет возненавидеть, но было в ней столько задора, молодости и простоты, что я каждый раз испытывал что-то вроде душевного подъема. В этом — секрет таланта Юры Антонова, сочинившего песню «О добрых молодцах и красных девицах». Это был намек для посвященных и тайный дружеский привет Юре с «загнивающего Запада»: помню, не забыл!
Мне легко было представить, какими эпитетами могла наградить передачу советская пропаганда, так появилась идея заставок «Демон» и «Ангел». На роль Демона я пригласил Дирана Мегребляна. У него был глубокий бархатный баритон, а сам он был «западной штучкой» — выпускник французской Сорбонны с американским паспортом. Под раскаты грома и звук дождя низкий голос с нездешним эхом вкрадчиво говорил: «Вы слушаете программу поп-музыки из Лондона!»
Этот же незатейливый текст, но в обрамлении наивных детских звуков музыкальной шкатулки произносил прозрачный голос мечтательной девушки, одной из наших машинисток. Она работала недолго, и, к сожалению, имени ее я не запомнил.
У передачи постепенно появлялось лицо.
Арлингтон-роуд
Тем временем Тереза решила устраивать свою жизнь. «Мой бедный Роберт ждет меня уже больше семи лет!» — говорила она с некоторым надрывом викторианской дамы. Напомню, что королева Виктория дала название своей эпохе и ее нравам. Понимая всю мерзость семейных отношений, она произнесла знаменитую фразу: «Женщины Англии! Закройте глаза и думайте о Родине!»
Польшу, первую родину Терезы, или Канаду, в которой она нашла вторую родину, держать в мыслях было неуместно. Тереза думала о доме. У Роберта был дом в Гринвиче на Кальверт-роуд, напротив госпиталя. Гостиная и кухня внизу, три спальни наверху, за домом садик в две сотки. Ни район, ни размер Терезу не устраивал. Решено было дом продать и купить другой, большой, в центральном районе, поближе к Британской библиотеке, где Тереза работала. «Сева, не знаешь ли ты кого-нибудь, кому нужен дом?», — спросила меня Тереза. Я рассказал об этом своему приятелю Гене Покрассу.
Гена как сотрудник на твердой зарплате имел право на ипотеку, ему, как и Терезе, надо было устраивать жизнь. Дом ему предложили по доступной цене, тысяч за двенадцать, он недолго думая согласился и месяца через два въехал в свое владение, где и прожил до конца своих дней, а вдова его, Галя, так и живет до сих пор. За 40 лет цена дома подросла — он нынче оценивается в полмиллиона.
Поискам недвижимости, будущего семейного дома, Тереза отдавалась с неподдельной страстью. Она подошла к процессу системно, по-библиотекарски. Составила картотеку, ездила по адресам, делала краткие характеристики. По вечерам с увлечением рассказывала о впечатлениях дня. На мой вопрос, сколько домов она собирается отсмотреть, ответила, что в среднем для того, чтобы найти подходящий вариант, надо посмотреть около 80 объектов.
То ли наша компания ей очень нравилась, то ли она подсознательно хотела избежать «узкого семейного круга» с Робертом, только на повестке дня возник проект — купить большой дом, в котором была бы отдельная квартира для нас. Так сказать, навеки вместе. Мы даже смотрели такой дом в районе Кэмбервелл, стоявший в тихом зеленом закутке. Элегантное здание начала XIX века, белая штукатурка, портик с колоннами — все это, так сказать, барская часть, для Терезы и Роберта. Нам предлагалась бывшая квартира для прислуги, располагавшаяся в полуподвале.