В моем бумажном архиве есть вещи неприкасаемые — коробки с письмами. Это — дело святое, их я при пожаре буду выносить в первую очередь. Недавно наткнулся я на конверт с призывом: «Товарищ проверяющий! У нас перестройка, прошу пропустить мое письмо!» К этому призыву, помнится, я добавлял несколько своих: «Товарищ штемпелюющий! Четче выбивай оттиск! Товарищ открывающий! Не жалей на работе пару, круче кипяти чайник, точнее направляй клистирную трубку с паром! Товарищ заклеивающий! Ровнее и тоньше намазывай гуммиарабик!»
Почту тогда сурово перлюстрировали — иными словами, в тайных комнатах трубками с паром открывали конверты, проверяли содержание и потом профессионально заклеивали. Я же, по получении, с увеличительным стеклом на манер Шерлока Холмса разглядывал эти конверты, делая пометки вроде КПВК — клееподтек верхнего клапана. Часто авторов писем выгоняли из институтов, увольняли с работы, отправляли в армию или даже в тюрьму. От этого каждое невинное, даже банальное слово принимало особый смысл.
Прошли годы. Остыли клистирные трубки, засох клей, да и сам гуммиарабик уже, наверное, не варят из копыт и рогов невинно убиенных животных. И хоть по-прежнему приходят письма, начертанные собственноручно, с маркой, вкус от которой долго остается на языке, все больше приходит писем электронных, которые невидимыми блохами перепрыгивают из одной страны в другую со скоростью света. Письма эти — виртуальные, и если придет снова лихое время, то новые перлюстраторы будут вскрывать их виртуальными клистирными трубками и заклеивать виртуальным клеем.
Бумажный оригинал я по-прежнему беру в руки с удовольствием — тут и марка, и фактура бумаги, и рука пишущего. От солдатского письма пахнет шинелью, от дамского — шанелью.
Письма поначалу чаще всего приходили через третьи страны: Сирию, Кубу, Польшу. Помогали иностранные студенты, курсанты военных училищ. Иногда моряки опускали за границей сами, было даже настоящее послание в бутылке, брошенное в море где-то у берегов Дании и чудом дошедшее до нас. На треугольнике, сложенном по-солдатски, неровным почерком, шариковой ручкой было накорябано по-русски «Сева Новгородцев, Би-би-си». Кто-то, видимо, подобрал эту бутылку, увидел в ней письмо, достал его и опустил в почтовый ящик.
Британская почта до сих пор называется Royal Mail и имеет королевский статус. Это влияет на производительность труда и сознательность почтарей. В те годы, в начале 1980-х, письмо с маркой 1 класса, опущенное до восьми утра, приходило адресату в тот же день вечерней почтой, любое отправление приходило на следующий день.
Королевская почта отослала солдатский треугольник в отдел переводов, там определили — написано кириллицей — и перевели: BBC, Seva Novgorodsev. Письмо пришло в центральный почтовый департамент Би-би-си, оттуда на Всемирную службу, и уж там решили, что это пишут не сербам или болгарам, и передали в Русскую службу.
Поп-программа 21 сентября 1979 года:
«… в письме, найденном на берегу Балтийского моря, ни слова не говорилось о кораблекрушении или необитаемом острове, что было бы вполне понятно — нет, письмо было адресовано Би-би-си. Неизвестно, сколько болталось оно по волнам, даты на письме не было, но судя по тому, что оно написано в сильных политических выражениях, я заключил, что бутылку эту бросили в море после 1917 года».
Начальство заинтересовалось причиной такого энтузиазма и заглянуло в мои сценарии, которые, строго говоря, не вполне соответствовали редакционным предписаниям сбалансированной объективности фактов, подтвержденных как минимум из двух источников. Зато были сомнительные хохмы, малопонятные вне совейского контекста.
(Вырезано Мэри Ситтон-Уотсон):
В марте 1978 года самой популярной стала песня Нила Даймонда Forever in Blue Jeans — «Навсегда в синих джинсах». В ней поется о том, что когда любишь, то можно жить и в бедности, то есть ходить в синих джинсах. Для тех, кто в иностранном не силен, поясняю, что джинсы — это штаны из синей дерюги, которые в одних странах продают везде, но их мало кто носит, а в других странах их носят многие, хотя их нигде не продают!
Январь 1979 года:
Ежегодно в мире рождается около 110 миллионов человек — этот трезвый факт я взял из энциклопедии. Но для художника эти сухие цифры могут стать источником вдохновения и темой песни. Певец Иэн Дьюри, по-видимому, знал — каким образом и отчего появляются дети на свете, знал, быть может, даже по личному опыту. Умножив этот свой опыт на 110 миллионов, он получил глобальную, гигантскую, даже несколько устрашающую картину: «В пустыне Судана, — поет он, — в горах Пакистана, и от Милана до Юкатана, на всех языках и наречиях странных твердит население всё неустанно: Hit me with your rhythm stick — Ударь меня своей ритмичной палочкой».