После его демобилизации я встретил Юру на Невском и предложил работу в Пушкине. Прошло полтора года. Летом 1975 года на нашу семью пришел вызов из Израиля. Юру тут же вызвал местный уполномоченный КГБ. «Коллега! — сказал он, пожимая Юре руку. — Вы ведь служили в погранвойсках? Вы — наш коллега!» Уполномоченный принялся расспрашивать подробности моей жизни, поскольку тогда было негласное указание — отъезжающих сажать, если есть за что.
Юра высоко отозвался о своем руководителе ансамбля и обещал сохранить встречу и этот разговор в тайне. Нечего и говорить, что через полчаса он уже был у меня дома с подробным рассказом.
Был он человеком чрезвычайно легким и незлобивым, девушки у него были — одна лучше другой. Я про Юру даже песню написал. Представьте — красивые грузинские гармонии, легкий кавказский акцент:
Жена у Юры была, даже не одна. Второй брак с англичанкой позволил ему выехать в Англию. Семья не склеилась, но Юра не унывал. Он вообще не унывал никогда, он был, я бы сказал, неисправимым оптимистом и брался за все, что плыло ему в руки.
В то время существовал спрос на русскоговорящих актеров, и Юра с жаром отдался музам театра, Талии и Мельпомене. Поначалу роли были проходные, крохотные, но он служил музам всей душой, вскоре стал востребованным киноартистом и снялся в 24 фильмах и телесериалах.
Юра первым организовал приезд «Машины времени» в Лондон. В 1985–1987 годах он проводил в клубе «Рагз» в лондонском Мэйфейре русские вечера, затем цикл русских вечеров в клубе «Максис». В 1993 году организовал «Moscow Road», первый концерт российских рок-звёзд.
Юры Степанова с нами сегодня нет, он умер от тяжелой болезни 16 июля 2010 года, но я навсегда запомню его здоровым и смешливым, когда он со своим синтезатором появился в репетиционном подвале «Икаруса». После репетиций, шагая по темным улицам Шепердз-буша, мы распевали с ним по-русски песни «Икарушки»: «Не клади регу в мешок, не клади, не клади, не клади!» («Don’t put reggae in the bag») или «Успех придет, когда его никто не ждет!» («Success begins in a fellow's dream», State of Mind).
Срок жизни новой группы — около двух лет. За это время надо заявить о себе, привлечь фанатов, записать альбом, найти фирму, которая взяла бы его на дистрибуцию, протолкнуть пластинку на радио, придумать визуальную рекламу.
У меня был любимый отработанный прием фотографии. Снимать надо поздно, когда совсем стемнеет, выбрать место без фонарей и освещенных окон, чтобы фон был черный и пустой, снимать с мощной вспышкой. Получается эффектно, персонажи становятся как будто трехмерными. Эта техника позволяла высветить темную кожу «икарушек»: я ставил аппарат на автоспуск и успевал забегать и вставать сзади, как бледный призрак.
С пачкой рекламных фотографий и стопкой сорокапяток я ходил от одной пластиночной фирмы к другой. В конце концов, договориться удалось с фирмой Pinnacle. Она брала на дистрибуцию небольшие независимые продюсерские компании, каковой наша Russian Roulette и была.
Если проводить параллель с рыбной ловлей, то обычные звукозаписывающие компании ловили на спиннинг — рыбы мало, но она крупная. Такие компании возились со своими артистами, рекламировали их, проталкивали, делали им гастроли. Pinnacle, наоборот, забрасывала широкую сеть, в которую попадалась мелочь, но ее было много. На тот момент почти 400 продюсеров везли свои пластинки на дистрибуторский склад Pinnacle. Оттуда продукцию развозили по сотням магазинов грампластинок — в то время по всей стране их было больше двух с половиной тысяч. Товар надо доставить, оформить накладные на каждый артикул, а потом регулярно проверять отчетность по каждому магазину и получать выручку.