– Ты все такая же красивая, какой я тебя запомнил, – благоговейно прошептал Джулиан. – Когда я привез тебя домой из «Герольда» и ты сбросила передо мной одеяло, твой образ навеки запечатлелся в моей душе, он томил меня днем и ночью.
– Рада это слышать, – сказала она без тени раскаяния. – Я не видела твоего тела, но оно было в моих мечтах, я страдала, но это было сладкое страдание.
– Ты представляла меня раздетым, сорванец? – удивился Джулиан, лаская ее плечи и руки. На его губах промелькнула удовлетворенная улыбка.
– Представляла и всегда восхищалась тем, что рисовало мне воображение. Почему бы нам не проверить, насколько мои фантазии совпадают с реальностью?
Это прозвучало как вызов, и Джулиан, приняв его, начал расстегивать рубашку.
– Можно я? – Сэм перехватила его руки, осыпав их поцелуями. – Я сама хочу тебя раздеть, Джулиан.
– Вперед, сорванец. Сегодня я не могу отказать тебе ни в чем. – Он старался говорить спокойно, но дыхание его участилось.
Сэм расстегнула рубашку, вытащила из брюк, погладила ладонями его мускулистую грудь с островком светлых вьющихся волос. Сложен он был великолепно.
– Джулиан, – прошептала она восхищенно, – ты необыкновенно красивый.
– О мужчине, как правило, не говорят, что он красивый, – заметил он грубовато, – но от тебя я готов сносить даже лесть.
– Это не лесть, это истинная правда, – заявила Сэм, сняв с него рубашку и бросив ее на софу. Она покрывала поцелуями его грудь, пощекотала языком маленькие соски.
– Я больше не в силах терпеть, бесенок! – простонал он, запечатлев на ее губах долгий поцелуй.
Отстранив его, Сэм прошептала:
– Может, я… я сниму с тебя все остальное?
– Наконец-то ты вспомнила, – смеясь, произнес Джулиан.
Сэм попыталась расстегнуть ему брюки, но не смогла, так сильно дрожали у нее руки.
– Ничего не получается, – виновато улыбнулась Сэм.,– Придется тебе самому, Джулиан.
Джулиан тоже улыбнулся, стянул брюки и с несвойственной ему небрежностью отшвырнул в сторону. Теперь он стоял перед ней совершенно голый, и она не могла отвести от него глаз.
Широкие плечи, узкий таз, длинные стройные мускулистые ноги – живое воплощение прекрасных скульптур Микеланджело. Он превзошел все ожидания Сэм. Особенно его мужское достоинство.
Глава 19
– Испугалась, милая? – спросил Джулиан не без удовольствия.
Сэм с трудом оторвала взгляд от наиболее впечатляющей части его тела и посмотрела опекуну в глаза.
– Н-нет… не испугалась, просто почувствовала благоговейный трепет!
Джулиан привлек девушку к себе, и, обнявшись, они упали на софу.
Невозможно описать, что они чувствовали и как ласкали друг друга. Обладавший немалым опытом, Джулиан был изобретателен и доводил Сэм до исступления. Огонь желания охватил все ее существо.
Джулиан осторожно проник пальцем в ее лоно, продвигая его все глубже и глубже.
– Пожалуйста, Джулиан, не тяни, люби меня!
Издав прерывистый вздох, Джулиан медленно вошел в нее, не спуская с ее лица настороженного взгляда. Она слегка поморщилась от боли, но храбрилась, стараясь не подать виду, за это он любил ее еще больше.
– Я знаю, милая, что причинил тебе боль, но она скоро пройдет, и останется только наслаждение.
– Я знаю, – прошептала Сэм с едва заметной улыбкой. – Я верю тебе, Джулиан.
– Все еще больно? – спросил он через некоторое время.
– Нет, – промолвила она наконец, глядя на него с изумлением. – Напротив, очень, очень хорошо.
Джулиан терял над собой контроль. Да, Джулиан Фитцуильям Монтгомери, маркиз Серлинг потерял самообладание и был несказанно счастлив. Душа его пела. Сердце переполняла любовь. Любовь к Сэм.
Сэм добивалась этого с того самого момента, как впервые увидела маркиза, когда вместе с Амандой и Джеком он появился на острове Торни. Ничего не смыслив в любви, она инстинктивно поняла, что хочет принадлежать ему. Хочет разжечь в нем страсть, которую он тщательно скрывал за циничной непроницаемостью и элегантной наружностью.
И у нее получилось. Сэм видела это по выражению его лица, по светившимся любовью глазам.
Он еще не признался ей в любви, но обязательно признается.
По щеке девушки скатилась слеза, и Джулиан осушил ее поцелуем. Они вместе достигли вершины блаженства, а вернувшись на землю, быстро уснули в объятиях друг друга.
Джулиан пробудился от тревожного ощущения, что на него кто-то смотрит, и не ошибся. Перед ним стояла мадам Дюбуа в театральном гриме и черном парике. Первой его мыслью было, что он совершенно голый. Но тут он заметил, что укрыт одеялом, и натянул его до самого подбородка.
– А где Сэм? – спросил Джулиан.
– Именно это я и собиралась у вас узнать, – ответила Женевьев. – В доме ее нет. Ни ее, ни ее одежды… только ваша. Вы не поссорились?
– Ни в коем случае, – произнес Джулиан нараспев и провел рукой по растрепанным волосам.
– Вижу, что клубника и шампанское вам пришлись по душе, – добавила Женевьев, указав на пустую миску и пустую бутылку из-под шампанского.
– Да, спасибо, – поблагодарил Джулиан, протирая глаза. – Ваш план оказался исключительно эффективным.
– Так он сработал? Вы поговорили?
– Вы что, действительно полагали, что мы будем разговаривать?
– Ну да, и не только, – кивнула она нетерпеливо. – Я знала, что вы не сможете устоять друг перед другом, оставшись наедине. Но я также рассчитывала, что вы объяснитесь с ней. Вы ей сделали предложение?
– Не совсем, – уклончиво ответил Джулиан.
Отсутствие Сэм начало его беспокоить, хотя он знал, что никакая опасность девушке не грозит. Она разумна, находчива. Утром, пока он спал, она наняла экипаж и уехала в Монтгомери-хаус. Его, как и Женевьев, волновало другое: что они так и не объяснились. Тем более что Сэм, насколько Джулиану было известно, была уверена, что он сделал предложение Шарлотте Бэтсфорд. Он собирался прояснить ситуацию утром, но не успел.
– Но вы хоть признались ей в любви? – услышал он властный голос Женевьев.
– Нет, – вздохнул маркиз.
– Господи милостивый! Почему?
– Я решил, что она в этом не сомневается.
– О, все мужчины одинаковые! Поймите же, Серлинг, мы не умеем читать ваши мысли.
– Знаю, – огрызнулся Джулиан, чувствуя себя виноватым. – Но я намеревался сделать это утром. Ночью у меня были другие проблемы.
– Нетрудно догадаться. – Женщина укоризненно изогнула нарисованные углем брови.
– Вы меня не так поняли, мадам, – возразил он. – До вчерашнего дня я не был вполне уверен, что Сэм меня любит. Я до сих пор не могу прийти в себя. Все случилось так неожиданно!
– Что ж, тогда немедленно ступайте за моей дочерью, – скомандовала Женевьев. – Может быть, после случившегося она считает себя падшей женщиной. Вы должны срочно сделать ей предложение!
– А с чего вы взяли, что я на ней женюсь? – поинтересовался Джулиан. – И вообще, как вы могли оставить нас ночью наедине? А что, если бы я оказался распутником? Вам не приходило в голову, что я развлекусь с вашей дочерью и брошу ее?
– Разумеется, нет! – усмехнулась актриса. – Усомнись я в вашей порядочности, ни за что не оставила бы наедине с дочерью. А теперь, Серлинг, вставайте! Оторвите вашу аристократическую задницу от дивана и марш за моей дочерью!
– Я непременно оторву свою аристократическую задницу от дивана, как только вы окажете мне любезность и покинете комнату, – язвительно заметил маркиз.
– Очень хорошо, – фыркнула женщина. – Но осмелюсь заметить, останься я, не увидела бы ничего нового.
– Но поскольку вы почти моя теща, мадам Дюбуа, – сказал он со смешком, – я предпочел бы соблюдать приличия.
– Вы совершенно правы. – Женевьев ослепительно улыбнулась. – Я пришлю Смида с горячей водой, чтобы вы могли немного освежиться. – С этими словами Женевьев пулей вылетела из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Джулиан задумался. Да, с этой женщиной не соскучишься. Для нее, как и для Сэм, рангов не существует, перед титулованными особами она не заискивает.