— Да и зачем тебе Карпухина?.. — добавил я. — У нее же ветер в голове!.. Немного подрастешь — влюбишься в другую. Без ветра. С умными мыслями и правильными поступками!..
— Не надо мне другую! — встрепенулся Хряпин. — И ветер в ней… в смысле, в ее голове пускай дует куда хочет!.. Зато она добрая. Она нежная. Она понимающая!..
— Карпухина — нежная и понимающая?! — удивился я. — Ну ты даешь!.. Никогда я в ней не замечал какой–то там нежности!.. И понимания тоже.
— Зато я замечаю. — заявил Хряпин. — В общем, это…Я тебя вот и прошу, передай ей эти стихи. Может быть, она увидит!.. Ну, в общем, это…
Я немного подумал, помахивая Хряпинскими стихами.
— Нет. — сказал я. — Стихи твои я ей передавать не буду.
— Не будешь?.. — вновь встрепенулся Хряпин.
И на этот раз в его глазах мелькнуло отчаяние.
Сам–то он никогда не посмеет подойти к Карпухиной со своей любовью!..
— Не буду. — повторил я. — Я сделаю лучше. То, что и надо сделать в этой ситуации!.. Лучше, знаешь ли, ужасный конец, чем ужас без конца!. Так что я сейчас приведу Карпухину к тебе. И ты сам передашь ей свои стихи!
— Ее саму?!.. Ко мне?!.. — завопил Хряпин. — Но… как же это… Как же я?..
— Как надо! На, держи свои стихи. Жди здесь! И не вздумай сбегать!..
4
Карпухину я нашел довольно быстро.
Она сидела на лужайке среди только что выросшей травы, озаренная ярким солнцем, и плела венок из подснежников. Я остановился неподалеку и стал за ней наблюдать.
Впервые я подумал, что, может быть, Хряпин и в самом деле прав?.. Очень уж привлекательно выглядела Карпухина с этим своим венком в руках. И еще я подумал о том, что Людка, в отличие от других девчонок нашего класса, почти всегда ходит в платьях или юбках и блузках. Джинсы и вообще штаны она носит редко.
И платья очень ей идут!..
Она в них выглядит очень… очень женственно. Если можно так сказать о девочке, нет, уже девушке четырнадцати лет!.. Платье замечательно обтягивало ее фигуру, подчеркивая все ее очень даже выдающиеся выпуклости, которым, я точно знаю, завидовали многие девчонки из нашего, да и других классов.
К тому же сейчас, со своим венком из желтых подснежников в руках, Карпухина была вылитый ангел!..
Ну, если и не ангел, то мадонна в юности.
Я представил Карпухину с голым младенцем на руках.
И понял, что младенец и Карпухина очень даже гармонируют!..
Я прокашлялся, отгоняя эту фантазию и привлекая к себе внимание.
— Карпухина! — строго позвал я. — Быстро иди сюда!..
«Мадонна» вздрогнула, едва не выронив венок, и взглянула на меня испуганно.
— Славочка, но ведь окно же!.. — заканючила он. — Я не хочу сейчас заниматься!.. И вообще, я сегодня все уроки сделала. И, это… я венок плету…
— Уже доплела! — сказала я. — Надевай на голову и пошли.
— Все–таки заниматься?.. — грустно вздохнула Карпухина, послушно надевая венок.
— Нет, не заниматься, успокойся. — утешил я ее. — Но есть тут одно дело…
Карпухина встала, отряхивая свое просто сшитое клетчатое платье с белым отложным воротником.
Хорошо, что я не Генка Хряпин, влюбленный в нее по самые уши!.. Потому что он сейчас потерял бы дар речи — так была прекрасна в своем изящном платье чуть выше колен, белых носочках и с венком на голове двоечница и потенциальная второгодница Людмила Карпухина!..
— За мной! — сказал я ей. И мы пошли к Хряпину.
Он сидел на прежнем месте, теребя в руках свои листочки со стихами.
Увидев Людку, Генка открыл рот и вытаращил глаза.
Он точно потерял дар речи!..
Карпухина хихикнула.
— Садись! — приказал я ей. — Генка, давай!..
— Что давать?.. — едва смог пролепетать Генка.
— Стихи свои давай!..
Генка несмело протянул листочки Карпухиной, и она машинально взяла их в руки и принялась читать.
Сначала она читала с непонимающим видом, потом стала читать очень внимательно, шевеля губами.
А потом ее глаза вдруг расширились, рот приоткрылся, лицо порозовело. В чем–то Карпухина стала очень похожа на Генку.
У них теперь было одинаковое выражение лица!..
Она прочитала «стихи» на первом листке. Потом «белые стихи» на втором. Потом снова принялась читать первый листок. Потом опять второй. И снова первый. И второй. И первый. И второй!..
А потом Карпухина вдруг подняла голову, уставилась в лицо Генка блестящими глазами и пролепетала:
— Геночка! Ты и правда это все сам сочинил?.. Для меня?..
— Сам! — прошептал Генка, заливаясь краской. — Для тебя!.. Тебе понравилось?..