- Даже так? - удивился Денис. - Ну... хотелось бы надеяться.
- Конечно, - убежденно добавил водитель. - Это проверено.
Машина неспешно катилась по горячему асфальту мимо буйной зелени кустарника, лысин скальных утесов, и полей, усыпанных цветами. Воздух был напоен густой цветочной сладостью. На всем лежала печать безмятежности и какого-то бесконечного праздника, но Денис отмечал это лишь малой толикой сознания. О чем бы он ни пытался думать, мозг, как игла проигрывателя на заезженной пластинке, неминуемо соскакивал к одному: как это случилось с ним? Почему? В чем была его вина?
Каждый день, каждое событие за последние два года вновь вставало перед внутренним взором в новом беспокоящем свете, мучительно обдумывалось и обсасывалось до самой мелочи. Каждое сказанное слово. Каждая интонация. Денис раздраженно помотал головой, поморщился от похмельной мигрени, и даже, кажется, обрадовался ей - хоть какой-то способ отвлечься. Однако, где-то в области солнечного сплетения все туже сворачивался привычный клубок холодной боли и тревоги. Дальше будет только хуже.
Срочно требовалось выпить.
* * *
Денис. Новокаменск
В детстве Денис очень боялся повзрослеть. Люди вокруг казались ему скучными и угрюмыми. Из шахты все выходили какими-то однотипными, серыми. С одинаковыми незамысловатыми шутками и одинаковыми незамысловатыми интересами.
Единственным исключением был отец. Всю жизнь он работал простым проходчиком, но человеком был разносторонним и образованным - много читал, писал стихи и маленькие рассказы в местную газету, увлекался фотографией и всегда находил время, чтобы вытащить Деньку и его друзей - соседских ребятишек - на рыбалку за хариусом или в поход по лесам за колбой или земляникой. Улыбчивый, веселый и подвижный - таким и запомнился Денису в тот последний раз, когда он видел отца живым. Это было первого сентября в день первой школьной линейки Чеснокова-младшего.
Ночью позвонили из рудоуправления и сообщили о трагедии на шахте. Отец и еще два крепильщика погибли под вывалом породы в забое.
Через много лет после этого студенту Новокаменского Горного Института Денису Чеснокову приснился сон о том дне, пропитанный таким острым ощущением одиночества и неизбывной тоски, что он проснулся на мокрой от слёз подушке. Долго курил на балконе, потом взял лист бумаги и ручку и написал свое первое стихотворение:
Полыхает сентябрь, и покрашены в парке скамейки,
Беззаботное лето, прощаясь, всплакнуло дождём.
Две тетради (в полоску и в клетку), пенал и линейка,
Взявшись за руки, с мамой и папой по парку идём.
Любопытство и страх, и дрожат от волненья колени,
Я шагаю по лужам во взрослую новую жизнь,
И с прищуром у школы засиженный птицами Ленин:
"Я "учился, учился, учился" - ты тоже учись..."
Полыхает сентябрь, и тревожно колотится сердце,
И под ложечкой где-то предчувствием ёжится грусть.
Меня мама и папа за руку уводят из детства
И обратно сюда я уже никогда не вернусь.
Пока он спал, забив на первые пары, листок со стихами нашла и прочитала тогдашняя девушка.
- Ну, ты даешь, Чесноков! Зачем талант скрывал! - она глядела с удивлением и какой-то... жалостью.
Больше он никому стихотворение не показывал.
После смерти отца мать как-то сразу сильно постарела, а в душе образовалось пустое пространство - "черная дыра", куда потихоньку улетучились остатки беззаботной уверенности в Прекрасном Завтра. С каждым годом дыра росла и мешала быть таким как все. Денис забросил учебу и вместе с парой отпетых дворовых отморозков, что называется, "нарушал": курил, дрался, воровал - в одиннадцать лет уже приобщился к алкоголю, выкрав у матери банку медицинского спирта. От маячившей впереди "малолетки" спас друг отца дядя Витя. Взял за руку и отвел на секцию вольной борьбы, где хлипкий на вид малолетка быстро продемонстрировал Денису преимущества спортивной техники над неспортивной злостью, пару раз основательно приложив головой об маты.
- Характер есть, - оценил пожилой тренер рвение Чеснокова, - а бороться научим.
Спорт стал той надежной "закладкой", которая надолго заполнила пустоту в душе. Через несколько месяцев Денис подтянул учебу и перестал шататься по улицам с будущими грабителями и убийцами. Оказалось, что тяжелые тренировки и ожесточенные схватки - это веселей, чем воровство стеклотары.
К одиннадцатому классу Денис уже несколько раз стал чемпионом города - гордостью стало третье место на чемпионате страны.
- В следующем году "золото" твоё! - твердил тренер и прогадал.
- Если ты тупой, упорный, поступай в Московский Горный! - шутили знакомые. До Москвы было далеко, и Чесноков поступил в НГИ. Жизнь заиграла новыми красками. Девочки, пьянки, драки и другие похождения не оставили в жизни места для спортивной карьеры. Однако и детские душевные травмы отступили глубоко в сумеречные углы подсознания - в среде ошалевшего от первой взрослой свободы, весёлого студенческого молодняка для комплексов и самокопания просто не оставалось места.