— О, у нас уже доморощенный психолог появился, — язвительно проронил он. — Наверное, не стоило поддерживать этот разговор, раз уж тебе все самой понятно…
А Энни к этому времени просто «заело».
— А какая она была?
— Кто?
— Та, на которой ты обжегся.
— Это ты выдумала, что кто-то был, — отрезал Крис.
— Хочешь сказать, что это неправда? — не унималась Энни. — Я же вижу, как ты помрачнел, когда я это сказала. Именно помрачнел, а не рассмеялся на мои подозрения и не остался равнодушным, как если бы тебе было все равно.
— Слишком ты смелая стала. И слишком внимательная, — пробормотал он, метнув на нее грозный взгляд.
— Как и подобает фотографу.
— И разговорчивая…
— Видишь, я уже привыкаю к нагрузкам. Я же говорила, что быстро адаптируюсь, — оптимистично заявила Энни.
— Начинаются провокации? Играешь с огнем… Наверное, стоит вернуть тебе твою часть поклажи, чтобы вскоре ты не могла даже ворочать языком от усталости, — предложил он, что несколько сбавило пыл Энни, но тем не менее не заставило ее отступить.
— Так что, Крис, я права?
Он долго молчал.
— Да, — ответил он наконец. — Хочешь еще что-то спросить?
Злые и язвительные нотки в его голосе отбили у Энни всякую охоту продолжать расспросы. Триумфа, которого она ожидала, вынудив Криса признаться, не было и в помине. И его глаза, полные насмешки, только ухудшили ее настроение. Разочарование и жгучее любопытство… Значит, действительно, была та, что сделала ему больно, после чего он стал подозрительно относиться к женщинам вообще и к Энни в частности, ожидая, очевидно, подвоха. Крис мог быть любезным, даже милым, мог помочь в трудной ситуации и проявить заботу. Мог еще много всего, но при этом оставался «закрытым». Он просто разочаровавшийся человек и достоин жалости.
Энни едва не расхохоталась. Вот уж кто меньше всего достоин жалости, так это Крис. Но ей не стоит лезть в его дела. Кто она такая, чтобы делать это?
11
— Теперь твоя очередь, — неожиданно напомнил ей о данном обещании Крис. — Ты расскажешь мне о том случае с похищением?
— Ты об этом спросил, потому что тебе действительно интересно, или из вредности?
— Для того чтобы вывести тебя из сомнамбулического состояния. Мне кажется, что я скоро взвою, если ты и дальше будешь продолжать сидеть совершенно неподвижно, уставившись в одну точку.
— Раньше тебя это не раздражало.
— Просто я боюсь, что ты сойдешь с ума от своих нелегких дум, а путешествие в компании с рехнувшейся леди не прибавляет мне хорошего настроения.
Поведать ему ту давнишнюю историю казалось Энни намного безопаснее, чем погрузиться в беспросветный туман своих мыслей и противоречивых чувств. Этот рассказ отвлечет ее. Свое повествование Энни решила повести в шутливой манере, чтобы не допустить излишней драматизации давно минувших событий.
— Начну с того, что это случилось в самом начале моей карьеры. Это было одно из первых серьезных заданий от журнала, как бы испытательное, понимаешь? Я была совсем зеленая, в смысле неопытная, это была моя первая экспедиция, и я ужасно нервничала по мелочам, сводя Майка и всех остальных с ума. Мне все казалось очень важным, и я уже успела угробить кучу пленки, когда наш проводник предложил посетить какую-то глухую деревню. Майк воспротивился, но я настаивала с такой силой, что моему упорству позавидовало бы стадо ослов. Мы приехали в эту деревню, где, как оказалось, намечалось некое торжество. Я была в восторге от предвкушения роскошных кадров и потеряла бдительность. Короче, меня украли прямо из машины, оставив в качестве «калыма» несколько раковин, служивших туземцам деньгами. Как мне потом пояснили, в этом племени цена женщины гораздо ниже цены скота, и этот жест местного вождя, решившего сделать меня своей пятой женой, был очень щедрым. Вероятно, вождь считал себя неотразимым, а мой истошный визг он принял за проявление безмерного восторга. На наше счастье, племя оказалось очень дружелюбным, и Майк выкупил меня назад через пару часов. Надо сказать, что торговался он до последнего. Вождь вовсю превозносил мои достоинства, пытаясь набить цену, а Майк с тем же упорством находил все новые недостатки. В конце концов, упитанная свинья оказалась приемлемым эквивалентом обмена. Мы даже не остались на праздник, главным блюдом которого стала многострадальная хрюшка. Уже много позже я пришла к выводу, что хитрый вождь нарочно подстроил это похищение, чтобы раскрутить бледнолицых на щедрый дар для праздника. И даже долго подозревала проводника, предложившего крюк в эту деревню, в сговоре с вождем. Люди на многое могут пойти, чтобы получить повод к празднику, особенно если жизнь так тяжела и монотонна.
— Ты здорово испугалась, верно? — тихо спросил Крис.
— Не то слово, — немного смущенно, но тем не менее с улыбкой призналась Энни. — С тех пор периодически у меня обостряется «синдром похищения». Ну а Майку я долго не могла простить некоторые особо «приятные» минуты в торговле.
— Я и не ожидал, что твоя жизнь такая насыщенная.
— Может быть, на старости лет я и возьмусь за мемуары и тогда обязательно пришлю и тебе экземплярчик, чтобы ты мог оценить всю полноту и прелесть моих путешествий и приключений.
— Надеюсь, наше путешествие войдет в эти мемуары?
— Это будет особая глава. Или даже целая книга, — торжественно пообещала Энни. — Ты предстанешь великодушным героем, мучающимся от «стихийного бедствия по имени Энни».
— Спасибо за столь щедрое обещание, с нетерпением буду ждать твоей старости, чтобы порадовать внуков приключениями дедушки.
— Я буду очень стараться, чтобы им было с кого брать пример.
Они, улыбаясь, смотрели друг на друга, и Энни вдруг поймала себя на том, что в очередной раз забылась и позволила себе открыто залюбоваться Крисом: его чертами, теплой улыбкой, волнистыми волосами, падающими на воротник рубашки, его непринужденной позой…
Энни почувствовала странный озноб, пробежавший по позвоночнику холодными мурашками и заставивший ее незаметно поёжиться.
Наверное, Крис почувствовал перемену в ее настроении, поскольку тихо сказал:
— Давай спать, Энни.
Энни как всегда первая забралась в палатку и устроилась удобнее. А перед ее мысленным взором все стояло красивое улыбающееся лицо Криса. Энни была вынуждена признаться, что он стал привлекать ее настолько сильно, что был симпатичен ей и в состоянии недовольства или гнева. Она вздохнула. У Криса удивительно красивые руки, загорелые кисти сильные, с длинными пальцами. Энни ощутила волнение, потому что совсем неожиданно представила эти пальцы на своей белой коже…
Ну вот, опять! Нет ей спасения от одолевающих мыслей. Это все жара и усталость, которые скоро совсем доконают ее. Чем еще можно объяснить, что она стала так болезненно навязчиво ловить себя на том, что не просто присматривается к Крису, а откровенно им любуется? Честность требовала своей дани, и Энни признала, что Крис не просто симпатичен ей, он волнует ее как мужчина. Долго и успешно избегать подобных чувств, чтобы попасть в ловушку в тот момент, когда она меньше всего этого ожидала, — какая ирония судьбы!
В палатке появился Крис, и Энни притворилась, что крепко спит. В общем-то в кромешной темноте это было не так и сложно, достаточно только выровнять дыхание. Но это-то как раз и потребовало от Энни довольно значительных усилий. Она лежала, а сна не было ни в одном глазу. Крис давно уснул. По крайней мере, Энни так решила, слыша его тихое и глубокое дыхание. Она заворочалась, устраиваясь удобнее.
Хотя бы тоненький матрасик, тоскливо подумала Энни, пытаясь устроиться с максимальными удобствами при минимальных возможностях.
— С тобой все в порядке? — прозвучал в темноте ровный голос Криса, и Энни почему-то задержала дыхание.
— Да, в общем, да… — Она выдохнула, пытаясь сдержать предательскую дрожь в голосе. — Жестко. А я думала, что ты уже спишь.