— Ну вот что, Яков. — Я замолчал, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты себя не грузи… Тут дело такое, что если искать виноватых… то в первую очередь виноват я… Эта гнида таким способом со мной рассчитывается. Ну а то, что ты вчера у журналиста ксиву не проверил… Скажу честно, не знаю, проверил бы я. — Яша поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза. Я же продолжал: — Никиту… — Ком в горле помешал мне говорить. Я выждал немного и заговорил, когда меня отпустило: — Никиту уже не вернешь… А если мы сейчас начнем друг на друга собак вешать… Короче, не казни себя. Понял?
— Ты вот что, Влад. Ты можешь говорить, что хочешь, но что я думаю, то думаю… Этого я сам себе до конца дней своих не прощу.
Неожиданно под окном раздался свист.
— Владислав Станиславович, — донесся голос Ужа, — мы вас ждем… Тренироваться пора, — зачем-то добавил он.
— Тебе лучше этого не видеть, — не оборачиваясь, сказал я Пугачу и вышел из кабинета.
В тренажерке, находившейся в подвале нашего же дома, играла музыка. Хорошая такая музыка, громкая. Ребята всегда включали ее на тренировках. Когда я вошел, увиденная мной картина заставила подивиться изобретательности моих подчиненных. Мальчики, следившие за нашим офисом, выглядели несколько помятыми, а лица их говорили о том, что беседа между ними и моими носила не совсем дружеский характер. Одного из них, того, что поздоровее, Князь нежно, держа за горло, прижимал к стене.
Второй же, чуть поменьше, рыжий, в это время лежал на полу, а Горыныч медленно и очень аккуратно опускал ему на грудь груженую штангу. Судя по тому, как он напрягся, штанга была тяжелая.
— Сколько там? — поинтересовался я.
— Ерунда, шеф. Всего двести.
— Не раздавит?
— He-а. Я замерил — чуток грудинку вдавит, а так ничего.
Блины беззвучно коснулись пола. Парень, лежавший под штангой, крякнул, но, судя по тому, что он не заорал, больно ему не было. А может, терпеливый попался. Я не стал ломать себе голову над этим и подошел к Князю.
— Отпусти, — коротко сказал я. Князь послушно отпустил горло. Мужичок был примерно моего возраста, но гораздо выше ростом.
— Как зовут? — спросил я у восстанавливавшего дыхание языка. Тот промолчал. Я вложил в удар всю свою силу, ненависть, жажду мести… Схватившись за солнечное сплетение, здоровяк рухнул на колени, и его стошнило. — Ты, дружок, не волнуйся, мы тебя сразу не убьем… Ты еще, падаль, полы здесь мыть будешь.
— Обойдешься, — сплевывая блевотину, прохрипел он и уперся руками в пол, пытаясь подняться.
— Не груби, — сказал я и что было силы снова врезал ему в солнечное сплетение. Только на этот раз ногой. Он ткнулся мордой в свой собственный завтрак и завалился набок. Его губы беззвучно ловили воздух. — Давайте второго. Пока этот отхекается, — прорычал я. Сейчас в этой тренажерке был не тот Влад, которого знали все… Был не тот Влад, которого знал я… Сейчас это было дикое животное, оно жаждало мести, жаждало крови. И чем больше будет этой крови — тем лучше…
Штангу быстренько убрали и подтащили парня ко мне.
Не знаю, я себя не видел, но что-то в моем облике его здорово напугало — эго было заметно по его глазам.
— Совсем молоденький, — прошипел я. — А жить-то небось хочется?
— Ты че-о, командир?… — еле выдавил он из себя.
— Где Дубак?
— А это что за фуцен? Не знаю такого. — По его морде было видно, что он не врет, но такого ответа я не ожидал.
— Ваш шеф или как вы там его называете? — уточнил я.
— A-а… так мне его паспортные данные ни к чему. Я те че, мусор, что ли? Он на «босс» откликается, а вот его тень — здо-оро-овый такой, так того Мормоном или Генычем кличут.
— Где живет? — задал я следующий вопрос.
— Не-е, командир, в натуре, не знаю. Я те-е, братила, пургу гнать не буду. — Этот парень с хитрой лисьей рожей улыбнулся и по-свойски положил руку мне на плечо, правда, ненадолго: после моего прямого в зубы он сначала как-то вытянулся вверх и чуть раскинул руки в стороны, а затем грохнулся на задницу.
— Я т-те-е, падаль, не братила, — прошипел я, наклонясь к его лицу.
Рыжий сидел, опершись правой рукой о пол для сохранения сидячего положения, поскольку его все время клонило в разные стороны. Левую же руку он выставил ладонью вперед, как бы защищаясь от меня: наверное, его мутные мозги все же сообразили, что у меня огромное желание размазать его по полу.
— Не-е… коман-андир… качумай, — растягивая слова и делая между ними паузы, точно пьяный, проговорил он, сплевывая кровь из разбитого рта. — Ща… погоди… тока не бей… Я ща… — Рыжий попытался приподняться, но с первого раза у него это не получилось. Он посидел немного, помотал головой, видимо, наводя резкость, и сделал вторую попытку — эта была более удачной. Ему удалось встать на четвереньки, затем он медленно принял вертикальное положение. — На хрена, командир, фотку попортил? — утираясь, проговорил он.