– Матвей Абрамович, вы ведь в Главном управление государственной безопасности (ГУГБ) при НКВД СССР работаете? (В 1934 году ОГПУ передали в подчинение НКВД и переименовали). Или я путаю, что-то? Может у нас добрососедские отношения с Японией?
– Смешно. Нет, Япония злейший враг и да у нас хватает их арестованных шпионов и диверсантов. Но всё равно, это какая-то запредельная жестокость? – Главный разведчик Приморья нервно переложил папки на столе, порядок якобы наводя.
– Чем это более жестокая казнь, чем расстрел? – не сдавался Брехт.
– А что там скажут, когда этот фильм посмотрят?
– А что скажут? – комбат развёл руками.
– Ну, в газетах…
Трилиссер встал, закурил, сел, снова встал. Нервничает. Этот махровый убийца.
– Матвей Абрамович, ну, какие газеты. Это даже не смешно. Зато бояться будут. А ещё пойдут по ложному пути и потратят кучу денег на исследования, которые ни к чему не приведут, – Брехт отошёл от стола, рядом с которым стоял, глядя в окно НКВДшник, и курил, окутываясь облаками дыма.
– А этого, правда, не сделать? – загасил сигарету.
Ну, прогресс. Как всегда пять стадий принятия неизбежного. Отрицание. Гнев. Торг. Теперь будет «Депрессия». Потом «Принятие». Как бы депрессию быстрей проскочить.
– Матвей Абрамович. Всё равно расстреливать. А так на пользу нашей стране поработают. Да, ваше имя в учебники по методам психологической войны войдёт.
– Почему моё?
– Ну, ни хрена себе!? А чьё? Моё что ли? Конечно, ваше. Доложите на верх. Что под вашим руководством провели огромную успешную акцию по дезинформации и запугиванию противника, – ещё чуть бросил на весы «Торга» Брехт монеток.
– Сколько?
– Я же говорил. Трое. Снимаем у вас в подвалах. Нужно только света в камеру побольше. Должно быть всё ясно и чётко видно.
– Найдём. Чёрт с тобой. Как Брехт переводится с немецкого? Не дьявол.
– Это сокращение от имени Albrecht, переводится как «благородный блеск».
– Да, блестящий ты наш, вези своего режиссёра. Будем снимать фильм про уничтожение японских диверсантов.
Фильм получился такой. Пляшет шаман с бубном. Нашли в непосредственной близости от того места, где проводили операцию по изъятию золота у староверов стойбище нанайцев. У них позаимствовали шамана в его самом крутом одеянии со всеми бубнами и прочими инструментами. Конечно, не хотел. Легко договорились. Советская власть не трогает племя и выдаст охотникам десять винтовок Мосина с десятью тысячами патронов. А ещё около тонны всякими крупами. Эту часть Иван Яковлевич взял на себя. Если всё это ещё и с ГУГБ (или НКВД) потребовать, то чаша терпения Трилиссера может и переполниться.
Японского диверсанта, приговорённого к расстрелу, привязали к столбу посреди камеры, и шаман стал прыгать вокруг него и посылать на японца пасы. Потом стал отходить, вдохнул дым и выпустил клуб, зачерпнул как бы этот дым рукой и направил на голову японца. И что-то проорал. Бабах и голова японца взрывается. Монтаж всё же есть. Плёнку потом аккуратно склеили. Шамана вывели из камеры, а к затылку японца привязали гранату и выдернули чеку. Граната специальная. Запал рассчитан на десять секунд. За это время оперативник, что выдернул чеку, чтобы не попасть в камеру уполз за дверь. А японец – молодец. Он проклинал перед смертью русских и шаманов и восхвалял своего императора, обещал жизнь за него отдать. Бабах. Отдал.
Второй и третий эпизоды этого фильма отличались не сильно. Вместо шамана сначала был русский, но тоже одетый в часть одежд шамана, дальше всё то же. А вот третий, был просто оперативник ГУГБ, который тоже чего-то бубнил невразумительное и потом затягивался от чурбачка непонятного и делал пас в голову очередного японца, который хотел промолчать презрительно. Нет, дорогой дальневосточный друг, такого кино нам не надо. Подполз человек и снизу, чтобы не попасть в кадр, ткнул его в задницу штыком. Японец вздрогнул и давай костерить подлых гайдзинов. Бабах. Ну, вот, и этот без головы. И так удачно получилось, что кровь или мозги долетели до объектива камеры, через пять метров. Эффектно вышло при проявке. А Андрейку в очередной раз вывернуло на бетонный пол коридора подземелий Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) при НКВД СССР. Не в камере же камеру устанавливали. Каламбур получается. Снимали кино через окошко в железной двери тюремной камеры. Осколки и до туда долетали. Как, впрочем, и мозги. На счастье кинокамера уцелела, вся дверь в следах осколков гранаты, а до механизма гибридной войны только мозги и кровь долетали. Повезло.
Сейчас, собираясь на военную операцию по принуждению Японии к миру, Брехт коробку с этим фильмом бережно упаковал для отправки на озеро Хасан. Нужно будет после нескольких зачисток территории подбросить товарищам из страны Восходящего Солнца этот шедевр, достойный ученика Эйзенштейна.