— Зачем? -Переспросил я. — Во первых, из любопытства: всегда хотел здесь побывать, полюбоваться местными красотами. Во-вторых, мой приемный отец сказал мне, что я должен поучаствовать в этой заварушке. И в-третьих, восточные женщины очень красивые. Хотел познакомиться.
— Боюсь, что тебе очень не повезло, — усмехнулся Падишах. — Во-первых, ты вряд ли сможешь разглядеть красоты моей страны, после того как тебе отрубят руки и ноги.
При этих словах по залу прокатилось волна приглушенных восклицаний, половина из которых была исполнена в мажорном ключе, наверное это были те, кто сделал ставку на мое четвертование, потому что вторая половина присутствующих, поставивших на то, что меня заживо сварят в котле с кипящим маслом, высказала свое разочарование. Падишах сделал вид, что ничего не услышал, хотя, несомненно, был в курсе национальной забавы — ставок на вид казни, и продолжил.
— Во-вторых, твой отец обыкновенный глупец.
— И в-третьих, самая красивая женщина Востока, не считая моих жен, конечно, сейчас в гареме у моего визиря. Я сам подарил ее своему любимому слуге. Но для того, чтобы увидеть ее, тебе нужно убить моего визиря. Иначе он не согласится на ваше знакомство, — попытался пошутить Падишах.
Окружающие впали в прострацию — не могли сообразить как реагировать на слова Отца Нродов — то ли хихикать, высказывая восхищение юмору шефа, то ли закатывать вверх глаза, будучи потрясенными его мудростью или, наконец, злобно скалиться на меня, усмотрев в словах Падишаха угрозу неверному, то бишь мне. Большинство постаралось изобразить на лице композицию из всех трех гримас. Получилось совершенно омерзительно.
— Убить твоего визиря? — Поинтересовался я, продолжая беседу. — Это вот того бородача с саблей и выпученными глазами, стоящего справа от тебя?
— Да это он, — засмеялся Падишах.
Мне показалось, что наш разговор не очень понравился визирю. Его лицо покраснело, глаза выкатились, а рукиа лихорадочно сжала эфес сабли.
— Прошу меня великодушно простить, Падишах, но позволь еще раз уточнить у тебя, я действительно должен убить твоего визиря?
— Конечно, ты должен убить моего любимого визиря, если не передумал знакомиться с восточными женщинами. В противном случае тебя уже ждет палач. — Падишах пришел в прекрасное расположение духа и веселился от всей души.
— Хорошо, давай с этого и начнем, — согласился я. Сведя плечи и втянув живот, я просто выскользнул из веревочных петель. К недостатку слишком толстых веревок следует отнести то, что в силу своей жесткости они не слишком близко прилегают к телу, оставляя некоторый зазор. Поэтому при определенных навыках не составляет большого труда освободится от пут. А Барон Сван несомненно такими навыками обладал.
Потом сделал два быстрых шага вперед по подиуму, ударил кончиками пальцев по кадыку визиря, отчетливо выпирающего сквозь куцую бороденку. Два шага назад и я пытаюсь влезть в конструкцию из веревочных петель натягивая ее на себя через голову. Вложился в шесть секунд. Неплохой результат. К сожалению, ошалелые нукеры дергают концы веревки, затягивая петли и всячески мне мешают вернутся на исходную позицию.
Визирь упал очень неудачно, прямо у ног Падишаха, опрокинув кальян. Он продолжал дергаться в агонии а стражники из заднего ряда с саблями наголо бросились к Падишаху, окружив его от собственных советников кольцом ощетинившейся стали.
Пока я развлекал себя подобными около философскими сентенциями, ко мне подскочили несколько копейщиков, готовых в любой момент нанизать меня на пики. К счастью, у окружения Падишаха, за исключением визиря, не было никакого оружия, а стражи проявили завидную дисциплинированность, не предпринимая никаких радикальных действий по отношению ко мне без приказа.
Установилась жуткая тишина, нарушаемая предсмертными хрипами визиря. Эту тишину разбил голос Падишаха.
— А мне все говорили, что ты мудрый и справедливый человек, Падишах. Наверное, врали, или ошибались. Ведь если ты так поступишь, то это будет не только не справедливо но и не мудро.
Похоже, что моя реплика стала для Падишаха совершенно неожиданной. Он банально растерялся, не зная что сказать. Ну не привык Владыка, чтобы ему возражали даже по мелочам. А тут такой афронт. Злобу сменила растерянность, а та в свою очередь уступила место любопытству. Такая быстрая смена настроения могла иметь только одну причину. Могу поклясться, что кальян Падишаху заряжают далеко не безобидным табаком. И Падишах был изрядным любителем своего кальяна. Снова едва заметное движение рукой и тело визиря уносят слуги.
— Если ты сможешь доказать правдивость своих слов, я оставлю тебе жизнь, — вынес Падишах свое решения. — В противном случае из твоей шкуры сделают чучело и отправят твоему глупому отцу в подарок.
— Нет ничего проще, — облегченно вздохнул я. — Касательно справедливости. Справедливо ли подвергать меня ужасной смерти, если не далее чем две минуты тому ты сам в присутствии сотен человек приказали мне убить твоего любимого визиря? Разве это не твои слова Падишах –
"Конечно, ты должен убить моего любимого визиря, если не передумал знакомится с восточными женщинами. В противном случае тебя уже ждет палач." Я попытался скопировать голос и интонации Падишаха. — Кто я такой, чтобы оспаривать слова великого Падишаха?
На то, чтобы обдумать мой ответ времени ушло больше нежели на убийство визиря. Наконец, в полной тишине, охватившей огромный зал, раздался вердикт ВеликогоПадишаха:" пожалуй ты прав, это было бы несправедливо".
— Стоп, — не выдержал Андрей такого надругательства как над формой подачи материала, так и над содержанием истории, с воодушевлением рассказываемой Глашей.
— Но я даже про Отца Гор еще ничего не успела сказать, — не на шутку обиделась девушка.
— Расскажешь в другой раз, а сейчас мне надо молча подумать, — успокоил ее Белов. А сам размышлял над тем, не могла ли Глаша помимо Камня Одалиски невзначай еще и поглотить Камень Шахеризады. И не угрожает ли ему в ближайшие три года сказки из альманаха «Тысяча и одна ночь».
Продолжение занимательной истории, приключившейся с его однофамильцем, Андрей так и не услышал. Поскольку после второго раза пришел к выводу , что чрезвычайно зацикленная на вопросах убиения окружающих девушка является слишком небезопасным собеседником. В этом он окончательно убедился после того, как Лейла предложила очистить весь купейный вагон, в котором путешествовала Березовская четверка, если считать и Фагота, от посторонних. А если Андрей даст добро, то не только вагон, по и весь поезд. В котором, по утверждению одалиски, в настоящее время ехало триста пятьдесят семь разумных не считая трех машинистов и семерых проводников, включая начальника поезда. Любопытства зря Андрей тут же уточнил — откуда такие сведения. Оказалось — один из многочисленных магических навыков, которым награждаются ассасины, прошедшие обучение в Ордене. Андрей не сразу понял, что под «очистить» Лейла подразумевает «зачистить» в том контексте, который чаще используется при описании действий диверсионных групп. Попытка воззвать к здравому смыслу и пояснить Лейле всю дикость подобного предложения успехом не увенчались. Так что Андрей в директивном порядке запретил Глаше принимать облик Одалиски, ежели обратного не потребуют какие-нибудь чрезвычайны обстоятельства.
PS. Уважаемые читатели. Прибываю в неком недоумении. Насколько приемлемы вкладки, выделенные курсором, в общем теле повествования. Хотел бы узнать вашу точку зрения по этому поводу.
Глава двадцать шестая. Не Парижские тайны
Глава двадцать шестая. Не Парижские тайны.
Если бы год назад, там, еще в прежнем мире, у кризис-менеджера кто-нибудь невзначай поинтересовался, что он не любит больше всего на свете, не считая, конечно, еду по рекомендациям ЗОЖ, Андрей бы не на секунду не задумываясь ответил бы: «Больше всего на свете я ненавижу расизм и негров». На самом деле ничего кроме рисовки в таком ответе не было бы, поскольку на старости лет Сван стал сравнительно толерантным к окружающим. Его не слишком беспокоили ни европейские геи, ни штатовские афроамериканцы, хотя по поводу последних он иногда высказывался подчеркнуто заботливо, утверждая, что проклятые англосаксы из негров всю кровь выпивают, при этом стороннему наблюдателю могли послышаться нотки одобрения в адрес этих самых «кровопивцев», ни, даже, отечественные Свидетели Иеговы. О чем говорит, ежели Андрей однажды самолично посадил елочку рядом с тем оврагом, куда его по молодости вывозили братки, и где впоследствии он самолично, через несколько лет, прикопал Киселя, бригадира у тех самых братков.