Саул нахмурил мохнатые брови:
– Нам, конечно, проще было. Так повернулось, что выбирать особо не приходилось. Хоть и я знал, что неладно, ой как неладно за спиной. Только, пока Гитлеру горло не сломали, о том и думать нельзя было. У вас сейчас по-другому. Война вроде закончилась, стоит ли по новой затевать? Думай, Гаг, думай!
– Вот и Корней мне так говорил.
– Ты не за Корнея думай – за себя!
Оба вновь надолго замолчали, так что слышно стало, как звенят в степи кузнечики.
– Как дальше-то жить, Саул?
– Готовься к худшему, мечтай о лучшем, надейся на чудо, остальное – судьба! – Саул остановился перед холмом с обелиском, бросил на землю портфель, который все это время нес в руке, стал осматриваться, будто искал что. – Какая у тебя, Гаг, мечта?
– Чтобы люди в Алайском герцогстве с голоду не мерли, кошек бы не ели… Чтобы крысоедов имперских всех… А, ладно, пусть живут там у себя.
– А какая у тебя, Гаг, надежда? – Саул посмотрел прямо в глаза, словно ответ был ему и вправду очень важен.
Гаг хрипло кашлянул пересохшим горлом.
– Умереть. Хотя бы как человек умереть! Как солдат – не вышло…
Саул опустил низко голову.
– И у меня. Не вышло. Да, Гаг, это важно. Умереть без стыда за самого себя. Я ведь понял, совсем недавно понял, как сюда, в будущее, попал. Просто я там, у себя в прошлом, очень сильно захотел спастись. Такая взяла меня тоска с оставшейся одной обоймой… А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь… Только бы найти этот чертов автомат, где-то я его здесь прикопал после перехода. Однако тут словно слон потоптался.
У Гага запылали уши. Он вспомнил, как проверял – не следит ли за ним Корней – и заставлял Драмбу носиться вокруг обелиска.
– Зря скорчер на корабле оставил, – бурчал Саул себе под нос, расхаживая вокруг. – С ним бы можно было… Хотя все равно ведь не знал, как по новой заряжать. Да и немцы вдруг потом разберут, что им досталось. Нет, нужен «шмайссер», не мог он никуда отсюда деться!
– Саул! – позвал Гаг, доставая из мешка свою машинку. – Может, это подойдет?
– Сам делал? – уважительно произнес Саул, осмотрев изготовленное Драмбой по Гаговым чертежам оружие. – Магазин, жаль, маловат. На сколько патронов? На шестнадцать? У моего на тридцать два было. Давай я лучше свой еще поищу, только вспомню, где спрятал.
Саул все же нашел свой автомат с последней обоймой и стал прощаться.
– Не торопись умирать, Гаг. Успей пожить человеком. Тогда и помрешь по-людски. Само собой выйдет. Делай свое дело, а я уж пойду свое доделаю.
Он вновь крепко стиснул Гагу руку:
– Прощай, брат! Живи по совести!
– Прощайте, Саул!
Гаг что есть силы толкал плечом застрявший санитарный фургон. Потом, сообразив, вытащил из кабины клокочущего бранью кабана-водителя, посадил за баранку растерянную до плача молоденькую медсестру. Они вновь втроем уперлись в задний борт – злой от напряжения Гаг, непрерывно матерящийся водитель в солдатском балахоне и маленький военврач с блаженным светлым лицом. Их успело покрыть в три слоя жидкой грязью, летящей из-под колес, когда они наконец выкатили грузовик из ямы на раскисшую глину дороги. Через минуту фургон уже несся, громыхая кузовом, в город – единственная машина навстречу нескончаемому потоку беженцев. Из грязной оборванной толпы в их сторону повернулось несколько серых лиц. В чьих-то глазах, кажется, мелькнула надежда.
Фургон вез вакцину, двадцать тысяч ампул. Впереди была чума. И у них был маленький шанс ее остановить.