— Понято, гражданин следователь. И про Буденного понятно и про ваши глубокие познания в тюремной жизни и преступной иерархии. Непонятно одно, как быть с презумпцией невиновности. Я не убийца и мои друзья тоже. Все описываемые вами ужасы ждут меня в ситуации, если вы докажете мою вину в совершенном преступлении. Я ее быть не может, потому что я никого не убивал и ничего противозаконного не совершал.
— Ух ты! Вот это экземпляр мне попался! — в глазах следователя промелькнул восторженный огонек, — я давно не встречал такого образованного молодого человека. Нет, ну правда. Последний раз, наверно, в году в семьдесят восьмом говорил не воровским отребьем и бюрократами казнокрадами. Когда вот так же беседовал с режиссером Воробьевым. Он тогда после моей беседы полностью раскаялся, это было совсем другое дело. Что вы говорили о презумпции невиновности, Бодров? Откуда вы этот термин знаете?
— Он многим известен. Человек не может быть признан виновным пока его вина не была доказана в суде.
— Уж не в заграничных журналах у своих дружков валютчиков начитались, Бодров?
— Дружков валютчиков у меня нет, про какие журналы вы говорите я не знаю, но так же как и вы, верю в справедливость и гуманность советских законов. А разве словосочетание «презумпция невиновности» у нас под запретом?
— Нет, не под запретом. Даже более того скажу. Она, эта самая презумпция, внесена в Конституцию тысяч девятьсот семьдесят седьмого года. Вы правы, Бодров, как там… — он поднял взгляд к потолку и процитировал, — статья сто шестьдесят. Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом.
То что он выпалил статью наизусть выдавало в нем отличного юриста.
Потом он снова вернулся к своему холодному взгляду. И перешел на ты:
— Знаешь, Бодров, Конституция распространяется на добропорядочных граждан. А я нутром чувствую, что ты виновен. Ты прав, я считаю тебя виновным и между называю тебя убийцей между нами. Но поверь не на пустом месте. Моя интуиция меня еще никогда не подводила. Никогда. Прочти и если все верно вот здесь распишись.
Он протянул мне протокол допроса, в котором значилось, что я не признаю себя виновным. И больше ничего.
— Запомни, Бодров. По большому счету мне доказательства особо и не нужны. Я дождусь экспертизы, которая покажет, что смерть адвокатишки наступила от падения с высоты. Все указывает на то, что вы виновны в его смерти. Отец Марии уговорит ее дать правдивые показания о том, что адвокат сопротивлялся и ты по неосторожности его вытолкнул, конечно, ты не хотел убивать. Это понятно.
Мотив? Ходишь в ресторан, любишь красивую жизнь. Дерешься, а значит ведешь антиобщественный образ жизни. Увидел, как незнакомый человек сорит деньгами, ходит с красивыми женщинами. Захотел так же. Решил предложить ему поделиться и случайно выбросил его в окно. Прокурор города по-любому не даст дочери сесть в тюрьму. Потому что он знает, что именно ее там ожидает. Каждая ничтожная сопля будет отыгрываться на девке, пинать, унижать и вытирать об нее ноги.
В душе я злился на то, что Маша оказалась замешана в всё это.
Он заметил мои эмоции, развел руками пождал губы и произнес:
— Правда жизни, что поделать? Не знаю за что сильнее калечить: за то, что она дочь прокурора или за то, что она очень красива. Да, я видел твою подругу. Должен сказать, что она очень красива. А женщины не любят, когда кто-то красивее них на зоне особенно. Понимаешь? Какой отец даст своей дочери сгинуть в этой грязи? И я его понимаю. У самого дети. Я бы тоже на его месте зубами и когтями свободу девочке выгрыз бы. И плевать на карьеру, связи. Дети — это святое. Я ему в этом помогать не стану, но и мешать тоже. Я же понимаю, что девчонка не может здорового мужика взять и вышвырнуть в окно. Она-то тут, в отличии от тебя, действительно, ни при чем.
Я думал, знает ли он про женщину в красном? Но Калинин был слишком матёрым следаком, чтобы продемонстрировать мимикой или жестами, то что он знает.
— Так вот, Бодров, по этапе идти — тебе. И тебе же лямку тянуть. Дружки твои тоже пойдут, но они на улице были в момент убийства. Это свидетели подтверждают. Они легко отделаются. Может даже условкой. Так что думай, Бодров, еще не поздно чистосердечно признаться и раскаяться.
Ответственность нести и наказание отбывать тебе придется в любом случае. Поблажек я тебе не обещаю, но похлопочу перед судом, чтобы высшую меру наказания к тебе не применяли. Все таки молод ты еще. А что касается твоей совести, то плевать мне на нее, хоть и говоришь, что она у тебя чиста.