— Мы не так смотрим, — третий развернул смартфон и начал выбивать носком ботинка облачка пыли из грунта, — сча найдем! Это точно где-то здесь.
Я заметил, что после двух-трех тычков из-под его обуви выскочил небольшой картонный цилиндрический футляр черного цвета.
— Есть! Вот закладка! Вот она! А ты хрен найдешь, хрен найдешь…
Мне стало понятно, что это местные наркоманы. Их облик сильно изменился за несколько последних лет. Теперь они не выглядели, как последние забулдыги.
На начальных стадиях употребления окружающие могли и не догадываться, что эти люди имеют зависимость.
Я вздохнул, покачал головой продолжил свой путь не останавливаясь.
Если честно, то мне не было их жалко. Они знали, что такое дурь, и сами сделали свой выбор сознательно. Информации о наркоте везде предостаточно. Я испытывал к ним чувство брезгливости.
И в соцсетях, и просто в интернете сайты, каналы о том, что наркотик — смерть. И куча их сверстников погубила себя этой дрянью. Они прекрасно знали к чему приводит употребление, и все равно упорно шли к этому.
Один из моих сослуживцев сторчался и умер пару лет назад от передоза. Незадолго до смерти, мы с ребятами пытались его вытащить со дна, но, к сожалению, ничего не вышло.
Он отказался от помощи, говорил, что ему «с дурью хорошо». Если сам наркоман не захочет завязать, то ничего не поможет.
Я шел и уже начал думать о другом, хотя троица все еще была в поле моего зрения. Но тут произошло неожиданное. Девица выхватила закладку и угрожала ее растоптать.
— Маш, отдай. Ты не понимаешь. Мне нужно вставиться, — сказал один из них, а потом почти зарычал, — отдай сучка!
Он был крупным и широкоплечим. Но она никак не отреагировала на призыв.
— Ты обещал мне прекратить. Ты слово давал, что завяжешь!
Двое переглянулись и без слов стали надвигаться на нее. Она пыталась вскрыть цилиндр, видимо, чтобы высыпать содержимое, но ее руки тряслись и ей это не удавалось.
Тогда она рванула мимо, изловчилась проскочить рядом с выставленными руками своих спутников, но как-то неудачно споткнулась и упала.
Спутники накинулись на нее, и в попытке отобрать цилиндр, начали избивать ее руками и ногами.
Мимо такого я пройти не мог. Еще чуть-чуть, и они или покалечили бы ее, или забили бы насмерть.
Я хотел остановить их и побежал в их направлении.
— Ребят, стойте! Не бейте! Забьете подругу свою. Тормозните.
Мои слова не возымели эффекта. Один из них, тот, который был более рослый, завидев меня, развернулся мне на встречу.
Он широко и по-колхозному замахнулся, и мне пришлось его вырубить правым прямым в подбородок.
Я бил не сильно, соотнося силы. Мне самому неохота было потом доказывать в суде, что есть предел необходимой самообороны.
В следующую секунду, мой противник мягко сел на попу, на траву, потеряв ориентацию в пространстве секунд на десять.
Я давно уже не боксировал и мысленно похвалил себя за хорошую форму. Все-таки уже пятый десяток разменял. Хотя все ещё чувствовал себя тридцатилетним мужчиной.
Второй отступил на несколько шагов, опасаясь меня. Он уже перестал бить девушку, вырвав из ее ослабевших рук цилиндр. На длинном подскоке я припечатал ему слева в челюсть.
Он тоже пошатнулся и рухнул лицом вперед на карачки. Посмотрев на девушку, я подступил к ней, достал платок, присел на корточки и протянул его. Из ее разбитого носа и губы текла кровь.
— Цела? — спросил ее я, но в следующее мгновение почувствовал удар лезвием ножа, входившим в левую часть спины между ребрами.
Тело пронзила острейшая боль. Я заскрежетал зубами, когда нападавший извлек клинок из моей спины.
Я встал на пошатывающихся ногах, обернулся к наркоману с ножом, смотревшим на меня обезумевшим взглядом. Он наскочил на меня еще раз.
Я парировал первую атаку, превозмогая боль и нахлынувшую слабость. Плохо, что я слабею.
Заметив это, наркоман начал напирать с удвоенной энергией.
Мне было трудно отбиваться, потому что он наносил частые удары в разных плоскостях и один из его ударов угодил мне в печень.
Я рухнул на одно колено.
— Ты что, совсем придурок? — девушка кричала на своего приятеля, стоящего с ножом в руке. Она уже встала и побежала прочь на подгибающихся ногах, не оглядываясь. Второй помог подняться третьему, и они тоже начали сваливать.
Я все еще стоял на одном колене и смотрел вслед удирающей троице, пока не почувствовал себя обессиленным.
По одежде растекалась теплая кровь. Я больше не пытался зажимать раны рукой.
Мне захотелось прилечь. Я лег и прислонился пылающей щекой к прохладному асфальту.