- Эй! - попятился он. - Чего ты…
- Тише! – шикнула я, сделав страшные глаза. – Там…
- Мм-мн… - внезапно пророкотало над нашими макушками.
Я мысленно чертыхнулась:
- Дядь! Ты же только что на столе спал!
- Уогр-хх!!! – Чудом утрамбовав душераздирающий зевок ладонью, утер слезы упрямец, приобнимая надувшуюся меня (и затрясшегося от смеха дедушку) могучими ручищами. - Н-ничего подобного! Просто прикрыл глаза на минуточку.
- Дядя!!! – вывернулась из медвежьей охапки я. - Деда, ну ты хоть скажи ему! Он же так скоро челюсть себе свернет!
…И вот опять! Сплошной смех и никакого мошенничества!
- Да вы!..
- Ну тише-тише, - меня опять сбили с мысли обнимашками, - я в порядке, не переживай.
- Но!..
- Эмма, серьезно, все хорошо. - Раскаленные губы коснулись макушки, и… темечко опалил смачный зевок!
- Эй!!! – дернулась я.
Да об меня еще и носом потерлись с блаженным смешком! Совсем уже за котика держат, в конце концов!
- А ну прекращай!!!
- Застало врасплох. – Засмеялись глаза напротив. - Прости…
Что ж…
(Я горестно обвисла в родных руках как тряпочка).
Тяжела жизнь подручного первой степени, окруженного злопыхателями и завистниками!
- …Ну не сердись, не сердись, Пельмешка! - пытался пробиться сквозь ледяной панцирь моего пыхтения дедушка, деловито наряжая тарелочками самодельный стол у озера.
Ну… «Озером» это можно было назвать с большой натяжкой, скорее - крупной лужицей. К примеру, у соседа справа, мистера Джонсона, настоящий водопад есть (правда, крошечный, естественного происхождения). А у нас дядя (следуя рекомендациям – читай, требованиям – дедушки) решил пойти еще дальше. Пошел чистить сад от веток - набрел на старую компостную яму. Углубил ее слегка, укрепил борта круглыми камушками, дно выложил плиткой с водорослями, запустил водичку и мальков огненных карпов. И даже небольшой мост соорудил! А к нему - кругляшки-ступеньки.
А дедушка, созерцая, как другие трудятся, походил-побродил вокруг коршуном, подумал-подумал и решил, что такое дело нуждается в соответствующем обрамлении. И распорядился соорудить строганный стол на крестовине, стульев-пней побольше и широкую скамью около мостика, «на пирсе». Дядя согласно покивал, переложил с коробки с инструментами Мартина и принялся за дело. Вскоре на невысоком бережку «заколосились» приятные возвышенности…
- Я просто считаю, что вы меня совершенно не уважаете! – выдохнула, наконец, я, шваркнув круглую подушку на лакированный пень.
- Не правда. – Пристукнул тросточкой дедушка, неторопливо раскатав на дубовой скамье полосатый матрас. – Ты на нас не наговаривай. Правильно говорю, кэп?
- Правильно-правильно, - засмеялся в усы дядя, выкладывая на бирюзовые салфетки вилки с ложками.
- Не воспринимаете всерьез!
- Глупости.
- Абсолютно не прислушиваетесь!
- Да для нас ничего важнее тебя на свете нет!
- И… И! – я так резко развернулась, что синяя юбка взвилась колокольчиком. – Вы думаете, что самые умные, да?! Думаете, когда я с вами о серьезных вещах разговариваю, я не вижу этот взгляд?!
- Какой? – не понял дядя, подняв голову от горшочка, стоявшего на прихватке с ракушками.
- Этот! – я обвиняюще ткнула пальцем в его скульптурный нос. Великан моргнул от неожиданности. – Как будто мне все еще пять лет и у меня щечки есть! А вы всей своей сворой жутких родственников смотрите на меня, киваете, типа «слушаем-слушаем», маниакально улыбаетесь, а сами только и думаете о том, чтобы их пожамкать как следует! Да я насквозь вас, злодеи, вижу, поняли?!
- Но Эмма… - титаническим усилием скрыв под кашлем смех, заюлил хитрый дедушка. – Что ты… Мы же не дураки! Мы прекрасно понимаем, что ты уже взрослая…
- И что тебя больше нельзя под потолок подбрасывать, - подхватил дядя, разливая по тарелкам ароматную юшку.
- Даже слышать ничего не хочу! – я гневно притопнула каблучком. – Мне через три месяца исполняется семнадцать, я две недели назад выпустилась из школы с Платиновым Свитком, я скоро стану настоящим супергероем, в конце концов! Так что прекратите мной умиляться!!! Вы хоть понимаете, как это со стороны выглядит?! Супергерой, который от обнимашек бегает! И перед соратниками позорится!
- А еще на шее поносить… - вздохнул вдруг затасковавший дедушка.
- Эй!
- И расцеловать как плюшечку…
- Ну все-все, я поняла, хватит уже!
Словом, когда (под дружный хохот старшей половины семейства), мы, наконец, сели за стол, я была готова всерьез разобидеться. Дяде – как самому крупному – пришлось разместиться на скамье, заскрипевшей на все лады. А мы с дедушкой заняли по стульчику.
Я с удовольствием вдохнула пар, поднимавшийся над белоснежной тарелкой с узором из листочков, и атаковала яичницу. Родственники одобрительно застучали ложками.
В ажурной креманке стыл соус, льняная скатерть цвела орнаментом из маяков и компасов. Над глиняным чайником парило ароматное облачко, в кружевных чашках таяла мята. Над головами шумели вишни, солнце плескалось искрами, а в озерце буйствовало ненасытное племя.
- Не забудь им потом булочку покрошить, - напомнила я, приподнимаясь за супницей.
Дядя покорно потянулся к хлебной корзинке.
- Да я их с утра кормил уже, - напомнил дедушка.
- А они всегда голодные.
- …Ну так что? – Когда наши тарелки благополучно опустели, с бульоном было покончено, пицца водружена на деревянный поднос, а пироги с яблоками – на фарфоровые блюдца, дедушка с хитрецой покосился на меня: - Уже завтра, да?
- Де-да! – закашлялась я (чай попал не в то горло).
Дядя хрипло хохотнул и легонечко хлопнул меня по спинке. Ох!.. «Легонечко», конечно, угу... Да он приложил от души так, что я едва носом в стол не впечаталась! Это для него – с его-то силищей! - такой «хлопочек» равен «ненавязчивому участию», а для нормальный людей что «покушение на убийство первой степени» (без преувеличения).
- С-спасибо! - полузадушено пискнула я, силясь разогнать пляшущие перед глазами звездочки.
Дядя добродушно кивнул. Помощ-щничек…
- Дед, ну я же просила!
- А я чего? – «натурально» возмутился родственник. – Это я так, к слову.
- По-человечески просила!!!
- А что я сказал-то? Тут болтан-не болтай, а ты все равно со всем справишься. Как всегда. Чего нервничать-то?
- Да я не!.. Ох, – насупилась я, давясь пиццей, - честно, я рада, что вы так меня поддерживаете, но можно пока не упоминать о моем поступлении? Хотя бы до вечера? Нам что – больше поговорить не о чем?
- Конечно-конечно, давай сменим тему. – Закивал дедушка и степенно отпил из чашки. – Что там про заморозки говорят?
- До лета продержатся, - с готовностью подхватил дядя, задумчиво пережевывая откусанное, - а там, говорят, опять геоманта из столицы пришлют, чтобы приглядел за посевами. Эх, опять всем районом скидываться… А что?
- Да я за рассаду свою тревожусь, как бы не побило!
…Я прикрыла глаза.
Взрослые мирно беседовали.
О погоде, природе и будущем. О зарплатах, налогах и завтраках. Даже по королевским новостям и супергероям пробежались, правда, без интереса, наискосок.
А я почти не прислушивалась… Дышала напоенным благоуханием воздухом, всматривалась в гул облаков, в шелест крон, в лихорадочный плеск обитателей озера, требующих снисхождения в виде хлебушка, и отчетливо сознавала, что завтра моя жизнь изменится навсегда. Где-то там, на гранью моей безмятежности, громыхал дядин смех и поскрипывали едкие комментарии дедушки, шумели небеса, лаял соседский пес, рокотал магобиль, хохотали женщины, а я…
Я вслушивалась в мир, откинувшись на столешницу и улыбаясь в чашку.
- Эй, - внезапно ворвался в отрешенный поток моих мыслей дедушкин возглас, - кэп, поглядите-ка. Дождь, что ли, собирается?
- А?.. – очнулась я.
Дядя завертел головой, придержав мозолистой ручищей шапку.
И действительно. Небо закучерявилось, барашки приобрели кремовую густоту, наполнив пронзительную синеву массивными хлопьями. Ветер как-то изменился, даже яблоньки тревожно зашуршали. Повеяло прохладой… Лодыжки лизнул холодок, юбка забилась волнами.