– Я…
– Если нет, можешь не отвечать.
– Извините, но вам надо научиться слушать людей.
– Ты сейчас не человек, а душа.
И без него я прекрасно об этом знал. Я раздраженно взглянул на него, подумав: «Прекратите со мной так говорить».
– Знаешь, люди часто сравнивают переломные периоды жизни с поездом в тоннеле.
– Ну да, внутри ведь темно.
Проводник Душ улыбнулся и спросил:
– А ты проезжал тоннель на поезде?
– Что за глупый вопрос? Конечно.
– И как тебе?
– Если вам так любопытно, сами сядьте в поезд и узнайте. Тем более вокзал совсем рядом.
Он указал рукой на стену и вздохнул:
– Тебе совсем не интересно, как там твоя плоть? Помню, какие-то души днями напролет следовали за телами, другие – напротив, даже видеть их не хотели. Может быть, вместо того, чтобы примкнуть ко вторым, тебе стоит попробовать воссоединиться со своей оболочкой?
У меня вырвался смешок. С кем мне стоило воссоединиться, с самим собой? Я язвительно ответил:
– Получается, мне нужно представиться своему же телу и сказать: «Привет, меня зовут Ын Рю. Не знаю, видишь ты меня или нет, но, вообще-то, ты – это я. В любом случае приятно познакомиться…» Так будет достаточно вежливо?
– Да-да, замечательно получилось!
– Извините, но после того, как меня вышвырнули, мне не до шуток. Как оказалось, сохранять здравомыслие довольно непросто.
Мне хотелось как можно скорее прекратить эти бесполезные разговоры.
– А я и не шучу, вышло очень искренне. Ты хоть раз был добр к самому себе?
Его вопрос прозвучал как-то нелепо, впору бы посмеяться над ним, но сердце отчего-то заныло. Почему?
– И вот еще что… – покачал пальцем Проводник Душ, – тебя не вышвырнули, ты сам отпустил тело.
«Сам отпустил тело»? Как такое возможно, почему именно я?
Проводник Душ безразлично посмотрел на меня и проворчал:
– Вижу, ты пытаешься понять почему. Прошло уже три дня, а ты задумался об этом только сейчас. Поздно спохватился.
Все это звучало так, будто он по-ребячески подшучивал надо мной. Он казался надоедливым соседом, который постоянно совал нос в чужие дела. Но когда сверкнули его фиолетовые глаза, к нему вернулся образ мистического охотника за живыми душами. Сказать, какая из масок настоящая, я не мог.
– Почему вы так уверены, что меня беспокоит судьба моего тела? Оно потеряло душу, и что с того? Я спокоен, три дня назад моя жизнь не разделилась на до и после…
– На до и после, говоришь? Значит, уже бывало что-то подобное?
Проницательности ему не занимать, признаю. Он ловко цеплялся к моим словам и знал, как подловить меня.
– Да… тот случай может показаться безумным.
Он таким и был. Тогда я утратил способность видеть, все вокруг раскачивалось из стороны в сторону, тело не слушалось, точно шло ко дну. С того дня прошел год, но мои воспоминания все еще такие яркие, что кажется, будто все случилось вчера. Чем дольше я думал о тех событиях, тем больше раздражался. Зачем мне эти мучительные воспоминания? Они разрывают мозг ноющей, пульсирующей болью.
– У меня заболела голова… Даже вне тела мигрень не отпускает меня.
Я по привычке надавил на виски, но, как всегда, бесполезно. Подобно кассете, мою память отмотали назад, в прошлое.
Глава 3. Непонятое сердце
Обычно люди думают, что мое имя составлено из двух китайских иероглифов. На самом деле Сури – часть слова «токсури», которое означает «орел». Так назвала меня мама. Она как-то рассказала мне:
– Когда мне приснился тот вещий сон, я еще не знала, что беременна тобой. Во сне мне привиделся большой красивый орел. Он кружил надо мной, сквозь его перья пробивались лучи солнца. Тогда я подумала, что меня ждет удача, и купила лотерейный билет. А вскоре узнала о беременности. Ни секунды не сомневалась, что твое рождение – мой лучший приз.
Не помню, когда мама рассказала эту историю впервые. Она часто вспоминала тот сон, предаваясь грезам о прошлом. Мама говорила о нем, когда я получала приз за участие в олимпиаде по математике в начальной школе, когда взяла второе место на всекорейском детском конкурсе рисунков и даже когда стала заместителем старосты. Она всегда повторяла:
– После того сна я и поняла, что у меня родится такая умная дочка.
Похвалы мамы меня не стесняли, наоборот, ее слова стали для меня опорой. Когда было тяжело, я говорила себе: «Хан Сури, у тебя все получится. Ты лучше всех!»
Я же не голубь и не червяк, я орел, что парит в воздухе над остальными птицами. Изо дня в день я прикладывала много усилий, чтобы стать лучше, со всей серьезностью подходила к принятию решений и планированию.