– Ты чего здесь сидишь? – Отец заглянул на кухню, увидел меня, и мне в первый момент показалось, что растерялся, не знал, что сказать. Потом решил поинтересоваться стимулом моего нахождения на кухне в одиночестве. А я здесь дышала, приходила в себя, назовите, как хотите.
Пришлось изобразить бодрую улыбку.
– Торт доедаю. Вкусный.
– Да, торт вкусный. Лялька молодец.
Лялька молодец. Лялька в любой ситуации молодец. Такая уж у неё судьба.
– Пойдём на улицу, – позвал отец. – С детьми поиграешь. Хоть отдохнёшь от своей работы.
Спорить я не стала, знала, что не поймут моего упрямого желания остаться в одиночестве на кухне. Нужно было выйти в сад и присоединиться к всеобщему веселью, наблюдать за тем, как дети с восторгом плещутся в надувном бассейне. А родственники стоят вокруг и в умилении смеются и хлопают в ладоши. Возможно, вы решите, что я перебарщиваю, утрирую, но всё происходило именно так. Знаете, почему? Потому что у меня идеальная семья со всеми тошнотворными манерными атрибутами. Хотя, возможно, я не права, и это со мной что-то не так, раз я не понимаю и не чувствую того же, что и они.
Дети плескались, брызгались, визжали и смеялись в бассейне. Взрослые стояли рядом, как я и предполагала, а я незаметно отошла в сторону, присела на диван-качели неподалеку и принялась наблюдать. Моего отсутствия рядом никто не заметил. Все были так счастливы, я видела, как Виталик с Лялей держатся за руки, глядя на детей, как родители счастливо улыбаются, а я задыхалась от всеобщего восторга. Мне не хватало бабули. Она не стала бы сюсюкать или жалеть меня, но она всегда умела сказать то, что заставляло меня встряхнуться и жить дальше.
Ляля обернулась, поискала меня глазами. А найдя, улыбнулась и помахала рукой. Я помахала ей в ответ. Вот только на улыбку меня не хватило. Я лишь наблюдала. Оглядывала ухоженный стараниями родителей сад, постриженную лужайку, цветочки на клумбах, а также игрушки и детские велосипеды, оставленные под кустом жасмина. Под окнами дома большой стол, за которым приятно собираться тёплыми вечерами всей семьёй, разговаривать, общаться, ощущая, как душевное тепло наполняет тебя всю, без остатка. Наверное, это и принято ощущать, вот только для меня такие вечера в кругу семьи были большой редкостью. И, признаться, честно, я не слишком из-за этого страдала. Не было во мне чувства единения и всеобщей любви. Но я приезжала в дом родителей пару раз в месяц в свой выходной, оставалась с ночёвкой, улыбалась и выслушивала все новости и забавные истории про детей, всеми силами пытаясь воспылать родственными, дочерними чувствами. Не подумайте, что я какой-то душевный инвалид, и ничего не чувствую, а то и вовсе меня накрывает человеконенавистничество и я асоциальная личность. Нет. По крайней мере, надеюсь на это. Но то, что мне некомфортно в атмосфере удушающей семейной любви и идеальности их бытия, это стопроцентно. И бабуля, только она, никогда меня за это не осуждала. А сейчас бабули нет, и я в её доме чувствую себя чужой, хотя большую часть своей сознательной жизни бежала сюда прятаться от проблем и напастей. К ней, за советом. А теперь мне и здесь места нет. Здесь повсюду сияющая улыбка Ляли. В каждом углу, в каждой мелочи видна её рука и её приложенные старания. Всё чисто, убрано, кругом милые вещицы, всё продумано для детей и устроено для их же удобства и безопасности. А родители только рады, у них свой выпестованный мир на две семьи. А я лишь временами приезжаю почтить их своим присутствием, чтобы не забывали о том, что я тоже их семья.
Но вот вопрос: мне это надо?
Ответ каждый раз находился один и тот же – надо. И от этого только больнее. Каждый раз, как последний мазохист, я еду сюда, чтобы посмотреть своими глазами, убедиться, что у них всё идеально. При этом чувствую себя каким-то неблагодарным отщепенцем, из-за того, что не могу разделить с ними их счастье и взгляды на жизнь. Сижу в стороне и наблюдаю.
Виталий прошёл мимо меня к дому, взглянул и легко улыбнулся. Кажется, даже подмигнул. Я проводила его взглядом.