– Да, это был облом…
– Никто, конечно, ничего не заметил.
– Только ты, очень сильно считывал мои жесты, мимику, и по лицу понял, что я замешкалась на секунды…
– Да, но, зато как ты прочла свои стихи, посвященные ему! И как загремел гром и пошёл ливень! Сразу после твоего обращения к Цою. Видишь, главное он тебя услышал. Ты пришла к нему на День Рождения, и сказала ему те слова, которые хотела. Я считаю, вот это –успех.
– Да, стоять на сцене в центре Москвы, перед большим количеством незнакомых людей, и говорить о сокровенном – это особые ощущения… Я чувствовала, что меня уносит, говорила стихами, мыслила вслух, я обращалась к поэту и музыканту, который дал мне многое.
– Твоя душа трепетала вместе с тобой, или в тебе говорила душа?
– Может, не будем всё сводить к душе. Ты помешан на своих исследованиях.
– Я помешан на тебе.
– Остановись. Отдохни. Освободи разум.
– Скажи Искра, а тебе стало лучше, после того, как мы прекратили сеансы? Тебе это мешало?
– Нет. Надоело просто. Анатоль, зачем лезть туда, куда вход нам закрыт. Зачем копаться в душе? Эти вопросы слишком сложные. И не надо рыть неизведанное, надо – жить.
– Ну, а как же ощущения, как же «дежа вю»? Как же интерес к нашим с тобой прошлым жизням?
– Не знаю. Я ощущаю себя голой. Не хочу больше откровенничать о своих душевных переживаниях.
– Всё ясно, у тебя опять нет настроения. Или ностальгируешь по чему-нибудь или кому-нибудь?
– Отстань.
ТОСКА ЗАМЕРЦАЛА.
Открытые/ Погружение. Фаза: Болезненное предчувствие.
Как долго я всматриваюсь в эти ядовитые фонари, оранжевые, как тыквы, висящие в воздухе… А фоном – насыщенная зелень деревьев. Июньская свежесть. Гул машин, дороги и счастье моё, тихое… Это дар. Умиротворение. Ты играешь на аккордеоне. Он – серебристо-синий, мой любимый цвет. И это не сон. Это наша с тобой жизнь. Как легко и приятно. Я обнимаю тебя и чувствую твою чистоту и робость… Мир стал добрее. Вроде бы, прошло уже три года с тех пор, как я нашёл тебя, точнее, ты меня. Но, будто вчера, знаешь, будто вчера…
– Это чудо, что мы с тобой встретились.
– Ты пришла и я успокоился. Искра, это непередаваемо! Я нашёл себя в тебе! Ты моё отражение, моя суть. Теперь всё вместе – открытия, приключения, рассуждения обо всём, сама жизнь преобразилось.
– Да, это точно, Анатоль, теперь всё вдвойне лучше, вдвойне интересней. Ведь мне есть с кем пережить, сделать, ощутить, обсудить, что волнует и будоражит мою душу! Мы долго шли друг к другу…
– Душа к душе, родное к родному, разбитое к разбитому, чтобы стать целым. Я знаю, ты была разбита, твоя душа была окутана туманом разочарований. И я был раздробленный осколок, а всё потому, что нам обоим всегда не хватало только одного: друг друга!
– Именно поэтому было пусто, именно поэтому мы грустили.
– Я помню, как ты зашла в мой кабинет, слава Богу, это уже было в лаборатории, а не в ветхой комнатушке, которую я раньше арендовал для сеансов… Ты вошла и рассмеялась, я пожал тебе руку, ты ужасно стеснялась, а когда я начал работать с твоей душой, сколько же боли и тоски я в ней нашёл. Тебе было катастрофически сложно прийти в себя. Твоя душа бесновалась внутри. А ты – таяла и молчала. У тебя была тайна, разгадать которую я не могу до сих пор. Та старая тоска исчезла, я тебя вылечил!
– Анатоль, знаешь, твоя любовь оказалась целительной, и, понемногу, впиталась в меня, оживила. Благодаря тебе, я снова стала собой. Понимаешь, мне наконец-то уютно.
– Душа к душе. Так и живём. Наше пространство бесконечно! Нас любят улицы и закоулки, мы бродим часами, открываем друг в друге новые и новые миры. Иногда ты путешествуешь и без меня. Это нормально. Я имею в виду – медитации, бывает, что твой мир другой, и ты сама прыгаешь в него.
– Ты знаешь, я попадаю в свои полуреальные сны… Часто, я борюсь. Часто – вижу твои фантомы, и ты всегда исчезаешь, бросаешь меня или умираешь, то ли сбегаешь… Видимо, на подсознании, я боюсь тебя потерять. И в этой жизни схожу по этому поводу с ума. Я хочу всегда улавливать ритмы твоей души, но ты ускользаешь внезапно.
ЗЛОВЕЩИЙ СЕРАФИМ С ЖЁЛТЫМИ ЗУБАМИ.
Закрытие/ Карма. Фаза: Спасение.
Я сидел на улице у большой железной бочки, в ней была куча макулатуры, а на бочке, как в книге Булгакова, надпись: «Рукописи не горят». К чему бы это? Встаю, разворачиваюсь и вижу нас с тобой у театра, рядом вывеска: «Мастер и Маргарита»!
– Это про нас? И мы ли это?
– Искра, признаюсь, мне так бы сейчас хотелось поговорить с Михаилом Афанасьевичем! Обсудить с ним драматургию душ, узнать какие попадались ему, и как он их лечил… Мне очень нужно узнать его способ. Может, и я тогда спасу больше людей! Ведь у меня есть все шансы! Я молод и я не в Советском Союзе живу. Веду себе спокойно свои исследования, роюсь в чужих эмоциях и в притаившихся страхах, в душе каждого. Мне бы Булгакова, ну или морфия б… Хотя, нет. Это не в моём стиле.