Пустота линейно окружает – дорогами, тротуарами, трассами и авариями.
Пус-то-та! Та ли? А какая нужна мне? Могу ли я описать необходимую пустоту?
Куда я деваюсь, когда размышляю об этом, ноги будто сами бредут,
тело несёт само себя, а я думаю и злюсь, в злости думаю, или со злостью…
в пустоте о пустоте, пустотой заполняю пустоты сознания.
И об этом ли знаю я? И какие важнее знания?
Забегаю в любое здание, и я один – в пустом зале.
Бегу в следующее здание, и опять: пустозалие…
И я падаю замертво – в зеркалах мироздания. Или не я? И так далее…Бесконечное опоздание меня и меня.
ЗАПУТЫВАЕМОЕ ПОПУТНО.
Закрытие/Открытие.
Фаза: неразборчивость.
По метро носится запах пачули… А я вспоминаю, что когда я шёл по больничному коридору, меня взглядом провожали кухарки, сидящие на стульях и держащие тележки с горячими железными бидонами нашего будущего ужина. Больничная эпопея. И даже здесь я продолжаю докапываться до душ и одна женщина согласилась на мой экспериментальный сеанс. Я сказал, что запутываю попутно с очищением, то есть: чем больше ей будет казаться, что она бредит, тем сильней её душа будет стремиться вырваться и перенести меня в свою историю:
На этот раз это был не сон. Я в туманной осенней больнице. Утро серое врезается в огромное пластиковое окно, я один в палате… вдруг заходит разговорчивая седая дама, со стрижкой «боб-карэ». И кто бы мог знать, что за этим самым окном больницы её мягкий спокойный голос расскажет мне такую дико печальную историю жизни.
Фаза: Больничное ралли.
К вечеру нас в палате номер 82 уже было трое. Ужин без рыбы прошёл. Я был нервозен и рад даже просто пюре с хлебом. Ну, а ближе к 11-ти ночи мы с Татьяной разговорились до слёз… Да, именно – до слёз, до глубины её ожогов… Я прочувствовал её судьбу, любовь в бесконечности к бывшему мужу, их космическую связь и 20 лет утончённо кроткого брака. Но, внезапно любовь прервана и произошла – пропасть. Муж ушёл к её подруге, причём, работали они все вместе, на телевидении… Когда Татьяна говорила об этом, казалось, я чувствую, что её сердце трещит от колких воспоминаний. Её подруга, коллега по работе, привлекла магию для битвы за мужчину. За мужа Татьяны, за того, кто казалось бы сросся с Таней душами… Как такое возможно, спрашиваю я себя? Как искренняя любовь, как близость родных людей за двадцать лет стала ничем? Он возвращался к ней трижды, она ходила к ворожихам, но битву выиграла соперница. И вот я – профессор по душам, застигнут врасплох! У бедной женщины был после второй брак, но теперь у нее – одна грудь. Врачи перестраховались и взяли энную сумму за ненужную операцию. Теперь Татьяне – семьдесят. Иногда она не знает, зачем жить дальше. От её прошлого до сих пор бросает в дрожь, сколько угроз жизни и колдовства, сколько "жгучего" на сердце пролилось магмой… И теперь она снова в больнице. КБ4 стала местом откровений. И еще долго мы говорили о любви, о том, что нельзя растворяться в мужчине до конца, о том, что надо любить себя, но ей этого не удалось. Вся глобальность и неисчерпаемость её любви довела до больничных коек из года в год, из месяца в месяц…
Признания Татьяны Александровны. Душетрясение.
– Муж второй – уже не то… А в прошлое я, увы, не вернусь, не рискну, не совершу безумства… Сейчас ухаживаю за капризной мамой, это забирает силы и нервы… Иногда, Анатоль, понимаете, я хочу исчезнуть… Попасть в другой мир, найти свою душу и приказать ей больше не страдать. В моей жизни всё переменилось. Второй муж ещё не разу не видел меня без майки после операции… Потерять любовь, потерять грудь, но страшнее потерять себя.
– Татьяна, после вашей истории я сам будто в другом мире:
Это какой-то реквием,
небо стянуло инеем,
хочется сигарету
и о тебе фильма…
Чтобы ужасно тронуло,
я распишу сценарий,
только б душа не лопнула,