В ту ночь я лежал в своей камере и размышлял о том, как одна ошибка полностью разрушила мою жизнь. Я из кожи вон лез, чтобы завести кучу друзей, наконец-то стал популярным и хоть раз в жизни хотел ходить в школу. В голове еще теплилась надежда, что моя жизнь вернется в нормальное русло, но при одном взгляде на железные прутья все стало ясно. Я был заперт в клетке. Я оглядел комнату, посмотрел на металлическое зеркало с вырезанными на нем символами банд, на вмятый стальной унитаз без сиденья и подумал: неужели мне придется к этому привыкнуть?
Через две недели я смирился со своей участью, но в тюрьме я был гораздо счастливее, чем когда меня поймали за дрочкой за несколько лет до этого, так что, думаю, все относительно. Я был просто расстроен тем, что меня не кормили ни хрена, и здесь не было тренажерного зала. Я так старался последние два года, чтобы нарастить те небольшие мышцы, которые у меня были, что потеря их беспокоила меня больше, чем потеря свободы.
Когда мне наконец стало все равно, я узнал новости... Мой адвокат заключил выгодную сделку, поскольку это было мое первое правонарушение. Я признал себя виновным и был приговорен к отбыванию срока, который к тому времени составлял двадцать один день, но была оговорка. Я должен был покинуть Юту и не возвращаться. Я никогда раньше не слышал, чтобы кого-то выдворяли из штата, но это был не первый раз, когда меня выдворяли из чего-то, и уж точно не последний.
Поездка с мамой в Тампу, пока брат и папа оставались в Юте, была сорока восемью часами неловкости. Это была моя вина. Я собственноручно развалил семью. Вдобавок я не мог поступить ни в одну среднюю школу во Флориде из-за приговора, так что у меня было два варианта: пойти в дерьмовый муниципальный колледж в надежде перевестись в лучший университет после двух лет хорошей учебы или пойти в армию.
Поступить в муниципальный колледж означало признать себя неудачником, так что этот вариант отпадал. Мой отец пошел в армию, бросив школу, и вышел оттуда орденоносным героем войны. Он использовал это отличие, чтобы поступить в Стэнфордский университет, который в то время был моей мечтой. Путь был ясен. Всю свою жизнь я хотел добиться уважения отца, и я знал, что он, как и все остальные, будет уважать меня, если я стану морским котиком. Это также означало бы, что я не неудачник и не слабак. Но это была не единственная причина, по которой я сделал этот выбор.
Часть 2. Военные
Глава 11. Добро пожаловать на флот
Я хотел быть частью чего-то серьезного и впечатляющего, я хотел, чтобы люди уважали меня, но, самое главное, я думал, что это поможет мне переспать.
Я пришел в офис военно-морского рекрутера и спросил, что мне нужно сделать, чтобы стать "морским котиком". Вербовщик посмотрел на меня как на лоха, забредшего на стоянку подержанных автомобилей; он улыбнулся и сказал, чтобы я присел. Задав ряд вопросов, чтобы заставить меня оправдаться, он продолжил рассказывать мне о том, как прекрасна военная жизнь.
Я спросил, как проходят тренировки и что мне нужно делать, чтобы подготовиться. Он не знал ничего, кроме того, что "это очень тяжело, нужно много бегать и плавать". И "90 процентов парней не добираются". Когда я потребовал от него больше информации, он вручил мне брошюру с надписью "BUD/S (Basic Underwater Demolition/SEAL) Warning Order", в которой содержалось основное описание и минимальные требования, чтобы быть допущенным к участию. Я пошел в книжный магазин и поискал книги о том, как стать "морским котиком". Ничего. Я начал расспрашивать людей и не смог найти никого, кто хотя бы знал кого-нибудь, кто был бы морским котиком.
Я нанял тренера по плаванию и начал тренироваться до упаду. Каждый день я занимался кардио и гимнастикой и ел каждые три часа. Дело продвигалось не так быстро, как я надеялся, и я хотел отложить отплытие, потому что у меня постоянно болели голени, когда я пробегал больше мили. Но папа хотел, чтобы я ушел из дома, и велел мне укрепить беговую базу в тренировочном лагере.
Я поступил на службу в военно-морской флот и был отправлен 29 апреля 1999 года, через четыре месяца после своего восемнадцатилетия. Мой вес составлял 165 килограммов, и я никогда в жизни не бегал дальше двух миль.
По прибытии на военно-морскую станцию Грейт-Лейкс нам приказали снять гражданскую одежду и сложить все личные вещи в пакет Ziplock, прежде чем нас побреют наголо. Реальность всего этого сильно поразила меня. Впервые в жизни я был по-настоящему один, наравне со всеми, и пути назад не было. К тому же я оказался гораздо уродливее, чем предполагал.