Периодически генерал Юдинцев докладывал генералу Пуркаеву о положении на активных участках. Через каждые два-три часа начальник штаба фронта или начальник оперативного управления запрашивали нас по телефону ВЧ об изменениях в обстановке.
В наиболее ответственные периоды операции в блиндаже генерала Юдинцева неотлучно находился заместитель командующего 3-й воздушной армией генерал-майор авиации Н. Ф. Папивин, а иногда - генерал-лейтенант авиации Г. А. Ворожейкин. Обычно план действий авиации согласовывался накануне вечером. Определялись объекты и время для нанесения ударов, уточнялся передний край наших войск, после чего все эти данные передавались в соответствующие авиационные штабы. Заявки, поступавшие из войск на вылет авиации в течение дня, отправлялись туда же. Представителей авиации со своими средствами связи в стрелковых дивизиях и корпусах тогда не было.
Довольно часто к нам на командный пункт на один-два дня приезжал представитель Ставки генерал армии Г. К. Жуков. Он внимательно выслушивал доклады о результатах боевых действий, подробно знакомился с состоянием соединений, тщательно изучал группировку противника, до деталей вникал в задачи, возлагавшиеся на соединения и части.
В период, когда немцы рвались к Великим Лукам, генерал Жуков почти безвыездно находился в нашей армии, следил за использованием прибывающих резервов, лично докладывал Верховному Главнокомандующему о ходе борьбы с прорывавшейся к городу группировкой гитлеровцев. Советы и указания представителя Ставки приносили конкретную, ощутимую пользу.
Я писал о том, что немцы, собрав большие силы на одном участке, рвались к Великим Лукам на узком фронте, надеясь массированным кулаком раздробить нашу оборону, как это удавалось им делать в других местах. В этой ситуации по сложившимся у нас теоретическим представлениям наиболее целесообразно было направлять прибывающие резервы на фланги клина, чтобы не дать ему расшириться, и попытаться срубить этот клин. Немцы уже привыкли к такому варианту и соответствующим образом обеспечивали свои фланги.
Генерал армии Жуков отказался под Великими Луками от подобного порядка, ставшего в какой-то мере шаблоном. Он требовал ставить вновь прибывающие дивизии перед самым острием клина. И это решение оказалось наиболее верным.
Перед гитлеровцами вставали все новые и новые преграды. Фашисты прогрызали боевые порядки одной дивизии, а перед ними уже оказывалась другая. Благодаря этому острие клина затупилось: враг нес большие потери, его наступавшая группировка заметно слабела. В конце концов, он вынужден был остановиться.
Итак, наступательная операция 3-й ударной армии по разгрому немецко-фашистских войск в районе Великих Лук, продолжавшаяся почти два месяца, завершилась успешно. Основные задачи, стоявшие перед ней, были выполнены. Своими активными действиями армия связала до десяти дивизий противника, не допустив их использования на других участках советско-германского фронта.
О боевых действиях 3-й ударной армии в районе Великих Лук тепло вспоминает в своей книге Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, который по поручению И. В. Сталина приезжал в нашу армию в январе 1943 года, чтобы посмотреть на месте, как идут дела.
"...операция под Великими Луками и в прилегающих к ним районах, - пишет маршал Г. К. Жуков, - имела важное значение и для прорыва ленинградской блокады. Наступающие там войска оттягивали на себя из-под Ленинграда значительные силы противника и тем самым содействовали успеху операции "Искра"...Дела в 3-й ударной армии шли хорошо, - отмечает маршал. - И сам командующий генерал К. Н. Галицкий и член Военного совета армии А. И. Литвинов произвели на меня весьма благоприятное впечатление. Обо всем этом я доложил И. В. Сталину и, получив его "добро", в ночь на 9 января выехал на Волховский фронт"{1}.
В конце января на фронте под Великими Луками смолкла артиллерийская канонада. Обе стороны нуждались в серьезном отдыхе и пополнении. Судя по многим признакам, затишье установилось на длительный срок.
Перейдя к позиционной борьбе, части нашей армии создали разветвленную систему оборонительных сооружений. Повсеместно была подготовлена сложная сеть траншей и ходов сообщения с одеждой крутостей там, где это требовалось. Благодаря этому подразделения могли маневрировать живой силой и огневыми средствами. Были тщательно оборудованы стрелковые ячейки, пулеметные гнезда, дзоты, наблюдательные пункты, укрытия, ниши для боеприпасов, блиндажи, а также огневые позиции артиллерии и минометов. Саперы возводили дзоты с бетонными колпаками. Увеличивая прочность сооружений, эти колпаки, однако, имели большой недостаток - плохую вентиляцию. После нескольких минут работы пулемета давали о себе знать пороховые газы. Солдаты не очень жаловали подобные сооружения.
Система оборонительных позиций дополнялась системой проволочных заграждений и минных полей. В тылу был создан второй рубеж обороны. Все это позволило высвободить часть сил для боевой подготовки, свести до минимума потери от огня противника.
Местность в полосе армии была пересеченная, лесистая, со множеством высот самой разнообразной конфигурации. В таких условиях пришлось уделять особое и постоянное внимание организации системы огня. К тому же войска имели строгий приказ экономить боеприпасы. Артиллерия, например, открывала огонь только в самых необходимых случаях: при отражении активных действий противника, для обеспечения разведки, по хорошо разведанным целям и т. д.
Надо сказать, что к этому времени промышленность, эвакуированная в восточные районы страны, работала уже на полную мощность и в достаточном количестве обеспечивала войска боеприпасами всех видов. Но это не означало, что их можно было жечь как попало. Эшелоны со снарядами, патронами, минами непрерывным потоком шли на южное крыло фронта, где продолжались активные действия. А на второстепенных участках была введена строжайшая экономия.
У нас в штабе армии подготовили и разослали в части данные о стоимости боеприпасов всех видов - от автоматного и винтовочного патрона до снаряда крупного калибра. Политработники и командиры разъясняли в подразделениях, сколько стоит один залп каждой батареи, залп всех огневых средств роты, батальона, полка. Цифры получались внушительные и впечатляющие. В конце концов удалось значительно сократить бесцельную стрельбу.
Одновременно с этим велась большая работа по подготовке снайперов, отличных пулеметчиков. Для них боеприпасов не жалели.
Пользуясь затишьем, наши опытные штабные работники часто бывали в нижестоящих штабах, помогали молодым офицерам освоить новое для них дело. В штабах частей, как правило, было очень мало кадровых офицеров со специальной подготовкой.
Основной костяк составляли те, кто был призван из запаса. Им довелось постигать грамоту штабной работы в боевой обстановке. Старшие товарищи учили их отрабатывать документы в соответствий с требованиями уставов и наставлений, раскрывали тайны нашей профессии. Справедливости ради надо сказать, что ученики были хорошие, да и обстановка требовала не терять времени. Овладев азами, молодые офицеры стали особенно заботиться о внешнем оформлении документов, карт и схем.
А штабы полков порой доходили в этом деле до щегольства, иногда даже в ущерб содержанию документов. Пришлось много раз повторять непреложную истину: при безусловной грамотности и правильном оформлении самым важным в любых материалах всегда остается их максимальная достоверность. Ведь за всякое приукрашивание, отступление от истины войска могли поплатиться жизнью людей.
Каждому штабному офицеру очень важно раз и навсегда усвоить, что высшая ценность (а если угодно, и красота!) штабного документа заключается, прежде всего, в его точности.
Бывая в частях и соединениях, я познакомился со многими способными офицерами, некоторых взял на заметку, чтобы при первой необходимости перевести к себе в оперативный отдел. Среди новых знакомых были люди по-настоящему талантливые, перспективные. Например, Василий Михайлович Звонцов. Очень вежливый, интеллигентный человек, он до войны закончил Ленинградское художественное училище и поступил во Всероссийскую академию художеств. Увлекался графикой.