Почему это все хикматы исфагани так боятся этого слова? Почему одного этого имени достаточно, чтобы подвергнуться преследованию властей? Это слово и означает организованную силу, созданную Лениным и вставшую на защиту прав народа.
Те же мысли, по-видимому, волновали и Серхана.
- Скажи-ка, Фридун, - проговорил он, - почему наше правительство жестоко карает всякого, кто добром отзывается о России? Достаточно назвать кого-нибудь большевиком, как его уже тащат на казнь! Послушать наших господ, так даже кости большевиков давно должны были превратиться в прах. А приезжие рассказывают, что жизнь в России с каждым днем становится лучше. Неужели не стыдно нашим господам так безбожно врать?
Тут вмешалась Ферида:
- Конечно, богатеи ничего хорошего о большевиках не скажут! А вот такие, как ты да я, живущие своим трудом, только и говорят, что о счастье народа в России. Не так ли, братец Фридун?
- Конечно, так! - ответил Фридун, радуясь тому, что в сердцах этих забитых нуждой и лишениями людей таятся светлые надежды и благородные мысли. - Да, по рассказам знающих людей, там не найдешь ни одного безработного, открыто множество школ, где учатся дети народа, все без исключения. У всех в Советской России, от самых главных начальников и до последнего крестьянина, одинаковые права. Там ни один человек не смеет обидеть или оскорбить другого, не то что бить. Там не существует ни взяточничества, ни злоупотребления служебным положением. Большая и чистая жизнь в Советской России!..
Фридун говорил, а Серхан и Ферида, сидя рядом, с затаенным дыханием ловили каждое его слово.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Фридун все ждал, что приедет Курд Ахмед и достанет ему какую-нибудь работу. Но проходили дни за днями, а Курд Ахмеда все не было.
Фридун еще два раза заходил на склад, справлялся о Курд Ахмеде и, наконец, стал самостоятельно искать себе работу. Без нее он не мог жить и учиться в Тегеране. И надо было спешить, потому что тех денег, что оставались на его долю после продажи часов, не могло хватить надолго, хотя он и жил впроголодь.
Но какую работу он мог себе найти в Тегеране? Конечно, лучше всего было бы получить, как это было в Тебризе, место учителя в средней школе. Но надежд на это было мало. Он хорошо знал, что в Тегеране полно безработных педагогов с высшим образованием, а у него всего лишь среднее.
И все-таки Фридун решил наведаться в министерство просвещения.
У входа в министерство толпилось много народу. Озабоченные лица людей и отрывистые фразы красноречиво говорили о том, что и они ищут работы.
Преодолевая волнение, Фридун спросил у одного из них, к кому надо обратиться за получением места в школе. Тот посмотрел на Фридуна.
- Какое у вас образование?
Фридун сказал, что окончил среднее педагогическое училище.
- А откуда вы? - спросил тот.
- Из Азербайджана...
- Милый мой, - сказал собеседник Фридуну, и в голосе его послышались нотки горечи. - Поищите себе какую-нибудь другую службу. Если примут вас письмоводителем в захудалую контору, возблагодарите господа бога. Вот я получил высшее образование, и сам из Гиляна. Целый месяц обиваю здесь пороги и, кроме "приходите завтра", ничего путного не дождался.
Выслушав эту жалобу, Фридун тем не менее решил попытать счастья. Расспрашивая то одного, то другого, он попал, наконец, к секретарю министра. Это был высокий молодой человек в очках, с гладко причесанными черными волосами. Перед ним стояло несколько просителей. Пробормотав одному что-то невнятное, он обратился к другому, третьему и, наконец, через головы толпившихся добрался до Фридуна.
- А вам что, сударь?
Фридун сказал, что пришел по поводу работы. Секретарь задал ему те же вопросы, что и незнакомый собеседник на улице, и, выслушав Фридуна, усмехнулся.
- Поищите себе, сударь, работы в другом месте! - презрительно бросил он и отвернулся.
Фридун вышел из министерства глубоко опечаленный. Он шел, не зная куда и зачем.
Жизнь города была в разгаре. На перекрестке двух улиц, где шла оживленная торговля с рук, какой-то бойкий продавец махнул перед его глазами парой дамских чулок.
- Сударь! Лучший американский товар!..
Фридун прошел мимо.
Здесь, на рынке, смешались в одну общую, безликую массу тысячи мелких торговцев, проходимцев, людей без определенных занятий. Жизнь без достойных человека стремлений захватила их и несла неведомо куда.
Многотысячная, бурлящая человеческая масса громко горланила, Фридуну показалось, что этот смрадный поток, захватив его поглотит целиком, оторвет от родной почвы, оттого мира, в котором живут и борются сотни тысяч обожженных солнцем тружеников земли, таких, как дядя Муса, тысячи тружеников города, таких, как Серхан. На мгновение этот мир труда ожил перед глазами Фридуна, напоминая медленно текущую широкую, многоводную реку. Но какая непобедимая сила таится в ее спокойном течении? Найдется ли, наконец, человек, который сумеет выявить, организовать и привести в действие эту силу, показать ей ее величие: "На, смотри! Вот на что ты способна!"
Тут внимание Фридуна привлекло большое здание с вывеской на персидском и английском языках: "Англо-иранская нефтяная компания". Фридун задумался. Он вспомнил ходившие в народе многочисленные рассказы о том, как эта компания разлагает души иранцев, плодит предателей и изменников родины.
"Нет, нет! - пронеслось в голове Фридуна. - Я соглашусь скорее на голодную смерть, чем пойду работать в это гнездо кровопийц! Не стану служить тем, кто несет гибель родине!"
И с чувством отвращения он отошел от здания.
Но какую-то работу надо все же найти. Не попытать ли счастья в министерстве торговли и промышленности? Фридун ухватился за эту мысль и отправился туда.
Швейцар сердито оглядел его.
- Вы к кому?
Фридуну была хорошо известна манера швейцаров - робких они в здание не пропускали.
- Я к министру! - смело ответил Фридун.
- Его нет!
- Ну, тогда к заместителю, - бросил Фридун небрежно и, не задерживаясь у входа, стал подниматься вверх по-лестнице.
В большом зале служитель направил его к секретарю.
Постучавшись в дверь, Фридун открыл ее и вошел.
- Разрешите?..
За большим письменным столом сидел уже немолодой человек с тронутым оспой лицом и разбирал лежавшие на столе бумаги. Секретарь окинул Фридуна равнодушным взглядом и снова занялся своим делом.
- Я к вам, сударь! - тихонько кашлянув, сказал Фридун.
Секретарь даже бровью не повел.
Фридун сказал несколько громче:
- Меня к вам направили, сударь!
Как будто ничего не слыша, секретарь поднялся и, тихо насвистывая, вложил бумаги в папку и понес ее к застекленному шкафу.
- Сударь, я говорю, меня к вам направили! - почти выкрикнул Фридун.
- Я не глухой и не слепой! - чуть повернувшись, проговорил секретарь, отчеканивая каждое слово, и снова сел на свое прежнее место за столом.
Еще несколько минут он возился с бумагами, распределяя их по папкам, наконец покончив с этим, поднял равнодушные глаза на Фридуна.
- Что скажете?
Фридун объяснил секретарю цель своего посещения и просил допустить его к заместителю министра.
- По такому маловажному вопросу беспокоить господина заместителя министра?! - презрительно спросил секретарь. - Лучше займитесь чем-нибудь полезным... Откройте лавочку, торгуйте!
И секретарь приподнялся, как бы собираясь оставить просителя одного.
- Благодарю вас за умный совет! - делая нажим на слове "умный", проговорил Фридун и вышел из комнаты.
Однако Фридун не падал духом. Он продолжал ходить по торговым фирмам и предприятиям. Эти поиски привели его, наконец, в контору табачной фирмы братьев Сухейли.
Было время обеда. В конторе за одним столиком сидели трое и ели плов. При виде обедающих Фридун повернулся, чтобы выйти, но один из них, приняв его, по-видимому, за лавочника, быстро поднялся с места.