— Значит, ты не любишь мунафиков. Это хорошо, мне нужны такие люди. А что ты скажешь про тех, кто дал клятву и предал?
— Скажу, что Аллах приготовил для них огонь.
— Воистину, это так. А ты готов поверить мне, если я назову тебе этих людей?
— Ваши слова, эфенди — слова мудрого и правдивого человека…
Бригадир удовлетворенно кивнул
— Твои слова наполнили мою душу радостью. Долгие годы я смотрю на ожиревших пешаварских раисов, и думаю — неужели Аллах столь терпелив, что до сих пор не покарал их? А теперь я вижу, что помимо муртадов и мунафиков, только благодаря которым мусульмане не могут изгнать проклятых шурави с принадлежащей мусульманам земли есть и люди, готовые без раздумья принять шахаду ради установления таухида[72] здесь и в других местах, где он будет установлен рано или поздно волей Аллаха. Когда завтра вы пойдете в бой — Али покажет тебе тех кто предает. Будь осторожен. Мунафики не должны понять, что ты знаешь про них, иначе они убьют тебя, и ты не сможешь свершить трижды заслуженную ими кару. Если их убьют шурави — что ж на то воля Аллаха и не нам противиться ей. Если же нет — позаботься, чтобы ни один из них не вернулся сюда, чтобы продолжать отравлять ядом предательства верную дорогу джихада. Только сделай это так, чтобы никто ничего не заподозрил, пусть все думают, что они пали в бою с шурави. Ты сделаешь это?
— Аллах свидетель, я сделаю это, эфенди.
— Помни свою клятву и не уподобляйся предателям. Если Аллах не дарует тебе шахаду в этот раз — возвращайся, и я заберу тебя с собой…
Когда за окрыленным — он думал что все раисы предатели и предали джихад, но нет, есть оказывается и честные — закрылась дверь — в кабинете, в котором состоялся разговор открылась еще одна дверь, до того неплотно прикрытая и в комнату вошел еще один человек. Тот, которого звали Усама Бен Ладен.
— Аллах свидетель, вы с каждым днем все искуснее толкуете Коран, бригадир, скоро вы станете настоящим моуллави.
— Увы, у меня нет религиозного образования, только военное. Однако… с этими только так и надо. С ними бессмысленно говорить о государственных интересах. Но хорошо то, что они выполняют работу, которую иначе пришлось бы выполнять солдатам нашей армии.
Вертолет UH -1 Huey ВВС Пакистана
День наступления
Когда то давно конгрессмен от Техаса Чарли Уилсон, когда ему сказали, что в Афганистане погибло около четырнадцати тысяч советских солдат, довольно улыбнулся и сказал: во Вьетнаме наших погибло больше пятидесяти тысяч. Так что Советы нам должны еще тысяч сорок солдат.
Интересно, те американские солдаты, которые сейчас воюют в Афганистане — помнят ли они слова конгрессмена от Техаса Чарли Уилсона?
Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, что он создал такие небесные колесницы, на которых можно лететь над землей как на ковре-самолете, покрывая за несколько минут полета такое расстояние, на преодоление которого по земле ушел бы целый день. И хвала Аллаху, мудрому и всевидящему, что два кяффирских государства неверных схлестнулись между собой и теперь правоверные могут лететь к месту боя на вертолете, а не идти пешком.
Вертолет, на котором летел сейчас Зияутдин, приближаясь к никем толком не демаркированной афгано-пакистанской границе, имел долгу и славную историю. Это был UH-1C, он был выпущен в 1968 году компанией Bell Helicopter и стал самым совершенным среди всех однодвигательных вертолетов Белл, мощный двигатель Lycoming T55-L-7C позволял ему развивать скорость до двухсот шестидесяти километров в час и нести до трех тонн груза на внешней подвеске. Первый раз поднявшись в воздух с заводского аэродрома в Форт Уорте он перелетел на базу КМП США Кэмп-Леджун, а потом оттуда, вместе с несколькими другими такими же новичками был переброшен в «Дурную землю» взамен безвозвратно потерянных там машин. В Дурной земле он вошел в состав эскадрильи КМП США VMO-3, базировавшейся на аэродроме Фу Бай — это на самом побережье, рядом с городом Хью, бывшей столицей Вьетнама.