— Как и все остальное. Я распорядился про водопад — вот и сделали водопад. У меня так… Скупнуться не хочешь?
— Не хочу. Боюсь простудиться.
— Ладно, тогда стой здесь, а я быстренько окунусь. До нимфы и обратно.
Зигмунд Философ быстро разделся догола и забежал в воду. Доплыв до нимфы Эгерии, Зигмунд залез к ней на плечи, выпрямился и похлопал себя по животу.
— Смотри, Генрих, ныряю ласточкой! — Он сложил руки и прыгнул в воду.
Через минуту Зигмунд уже стоял на берегу и одевался.
— Идем, Генрих, дальше. Я тебе сейчас еще одну достопримечательность покажу.
Они снова углубились в заросли и пошли к противоположному концу крыши.
— Это что-ли ты мне показать собирался? — Спросил Фурценбокен, указывая пальцем на скелета в шляпе, стоявшего посреди клумбы. В руке скелет держал ветряной пропеллер.
— Нет, — махнул рукой Зигмунд, — Это так… Птиц отпугивает. Вроде чучела. Павлины-то его не боятся.
Культурная птица. А воробьи скелета боятся… Домой, Генрих, поедешь я тебе с той клумбы флоксов надергаю в дорогу. Своей подаришь. А завтра на зорьке охоту устроим.
Кроликов в дорогу настреляем.
Они вышли на аллею.
— Смотри! — Торжественно произнес Зигмунд Философ. Впереди на подстриженном газоне стояло десятка два ульев. — Пчел развожу. — Гордо сказал он. — Понял? Тут у меня в кустах сетки приготовлены. Сейчас наденем — я тебе мед покажу, какой он у меня янтарный.
— Может, лучше не надо? — Вяло возразил Фурценбокен. — Давай как-нибудь в следующий раз.
— Нет, ты непременно должен посмотреть, какой у меня мед. Ты такого меда никогда в жизни не видел.
Надевай сетку и пошли, а то я обижусь.
— Может, я лучше тут подожду. Ты принеси сюда.
— Отставить! Пошли и все.
Родственники надели защитные сетки и пошли к улью.
Зигмунд взял стоявший возле улья факел:
— Сейчас мы пчел из улья выкуривм. — Он поджег факел. — Смотри, какой дым едкий. — Философ подставил факел под нос Генриху. Фурценбокен закашлялся. Что, кузен, не сахар? А вот мы пчелам-то дадим прикурить! — Он открыл улей и сунул в него факел. Из улья вылетел рой недовольных пчел. Что, не нравится? — Засмеялся Зигмунд. — И Фурценбокену вон тоже не понравилось.
— Зигмунд, Зигмунд! Мне пчела за шиворот залетела! — Заорал Фурценбокен. — По спине ползает!
— Держись, брат! Сейчас помогу.
Зигмунд Философ оставил факел в улье и стал колотить ладонями Генриха Фурценбокена по спине.
— Ниже, ниже бей! Она вниз поползла!
— Сейчас мы ее пристукнем!
Король Зигмунд размахнулся и ударил Фурценбокена по пояснице.
— Ой! О-о-ой! Укусила! — Фурценбокен забегал по газону.
— Снимай рубаху, Генрих. Я тебе подорожник приложу.
В этот момент вспыхнул и запылал улей.
— Ах ты, е-мое! — Зигмунд хлопнул себя по коленям. Проглядел! Ну да ладно. Одним больше, одним меньше. Сгорит и хрен с ним! Главное дело, чтоб на другие огонь не перекинулся.
Через несколько минут улей догорел.
Зигмунд Философ разворошил шпагой головешки:
— Меда не осталось, — заключил он. — Сгорел мед. Ладно, пошли еще один улей разорим. Хорош, Фурценбокен, бегать. Иди сюда.
— Нет уж, все! Благодарю! Никаких пчел! Иначе, я сейчас же уезжаю!
— Да? — Озадаченно спросил Зигмунд. — Ну, тогда пошли в беседку. Обмоем это дело.
Они прошли в беседку и уселись за стол.
— Давай, Генрих, вина выпьем, и я у тебя спину погляжу. Жало вытащу.
— Давай. — Устало согласился Фурценбокен.
— Что тут в блюде? — Зигмунд поднял крышку. — Опять кролик. Я сегодня на охоте пятерых подстрелил.
Сразу и не съешь. — Он вытащил изо рта у кролика морковку. — Хочешь, Генрих, морковку?
— Не хочу.
— Вот и я их не ем. — Зигмунд выбросил морковку. — Закусывай ногой, небось проголодался… Ну, теперь давай твою спину посмотрим.
Фурценбокен задрал рубаху.
— Фью-ус! — Присвистнул Зигмунд. — Разнесло-то как! У тебя, Генрих, вот такая здоровая шишка вздулась. Никакого жала в ней не видать… Точно, нету нигде жала.
Посиди пока я за подорожником схожу.
Зигмунд Философ вышел из беседки и помочился в кусты. Потом он сорвал большой лист подорожника и вернулся к столу.
— Смотри, какой я лист сочный принес. Это то, что надо. — Зигмунд плюнул на подорожник и прилепил его на спину кузену. — Все, опускай рубаху. До свадьбы заживет… Доедай свою ногу и пойдем на олеандровую лужайку, я тебе там кое-что покажу. Тебе понравится.
— Да в меня эта нога уже не лезет.
— А ты вином запей.
Фурценбокен застонал.
— Что с тобой, Генрих? Спина что-ли разболелась?
Фурценбокен сплюнул на стол монету с изображением Зигмунда Четвертого Философа.
— Ты, наверное, кузен, в рубашке родился! — Восхищенно произнес Зигмунд Четвертый. — Я впервые вижу, чтобы человеку так везло.
— Ну, все! — Фурценбокен пьяно ударил кулаком по столу. — Больше я у тебя кушать ничего не буду!
— Да ты не горячись. Ты просто не поймешь никак. Это ж на счастье монеты в еду подкладывают.
Кому досталась — тому счастье. Тебе досталась — тебе счастье. Давай вином запей и пошли на лужайку.
— Пошли вниз лучше. Я устал. Домой поеду.
— Да ты что?! Чтобы я родного кузена домой отпустил и лужайку ему не показал?! За кого ты меня принимаешь?! Шалишь, брат! — Зигмунд погрозил пальцем. — За мной!
Выходя из беседки Генрих Фурценбокен потерял равновесие и упал со ступенек.
— Эка ты, брат, вином надрался. — Зигмунд укоризненно покачал головой.
— Говорил я тебе — закусывай кроликом. — Он приподнял принца за подмышки. — Ну как, стоишь?
Пошли на лужайку. Тут недалеко.
По пути Зигмунд Философ выдернул перо из сидевшего на ветке павлина и вставил его Генриху за ухо.
— А тут у меня картошка растет, — показал он. — Для гарнира. Смотри кролик, сволочь, ботву грызет.
Сейчас я его.
Зигмунд побежал на кролика. Грызун припустился от короля и, достигнув края крыши, не удержался и свалился вниз. Зигмунд подскочил к краю.
— Эй, внизу! — Закричал он. — Не трогай кролика! Это мой королевский кролик! Кто кролика тронет — повешу!.. Генрих, — попросил он к подошедшего Фурценбокена, — ты давай за меня вниз кричи — чтобы кролика не трогали, а я сейчас…
Генрих улегся на живот и, свесив вниз голову, заорал пьяным голосом:
— Э-эй! Кто там есть! Не трожь кролика! Там кролик должен быть! Это мой! Он ботву ел! По-оовешу! — Фурценбокена стошнило вниз.
Подбежал запыхавшийся Зигмунд Философ. В руке он держал картофельный куст.
— Молодец, Генрих! Так им! Сейчас я их картофелем обстреляю. — Зигмунд покидал вниз картошкой. — Смотри, Генрих! Вон из кареты какая-то баба вылезла. Давай ее припечатаем! — Зигмунд кинул вниз последнюю картофелину. — Промазал! Смотри — как забегала!
Эй! Эй! Мы тут! Ха-ха-ха!..
Ладно, поднимайся, кузен, на лужайку пойдем.
Генрих поднялся и, шатаясь, пошел за Зигмундом Философом.
— А вот как раз под нами, между прочим, — сообщил Зигмунд, окна спальни моей жены. Давай ее напугаем. Я недавно у Шокенмогена гостил. Такой, я тебе скажу, выдумщик. Мы с ним выпили и за портьерой в коридоре спрятались. Как кто мимо проходит, мы оттуда всех пугаем. Неплохо время провели… Ты, Генрих, держи меня за ноги, а я вниз свешусь и ей в окошко постучу. То-то она обалдеет!
Генрих Фурценбокен ухватил короля Зигмунда за ноги. Зигмунд свесился вниз головой и заглянул в окно.
— На месте. — Сообщил он. — Сидит, дура, на пяльцах вышивает. — Он вытащил шпагу и постучал ею по стеклу. — У-у! Я Муслим Рррыжий! У-у-у!
Окно открылось, из него показалась королева.
— Знаешь что, Зигмунд, — раздраженно сказала она, — ты мне со своим Муслимом уже — вот где! — Окно захлопнулось.