— Единственное, что я могу ответить на этот вопрос, — сказал комендант, — это то, что до сего времени, за исключением нескольких единичных случаев нападения, ни туареги, ни иные кочевники не угрожали серьезно каналу. Насколько нам удалось выяснить, многие из них приписывают эти работы наваждению шайтана, мусульманского дьявола, утешая себя надеждой, что наступит время, когда превосходящая силу шайтана высшая сила покончит со всем этим. С другой стороны, каким путем узнать действительные мысли столь скрытных людей, как арабы? Быть может, они выжидают благоприятного случая для грабежа, собираются произвести нападение, когда снова возобновятся работы и прибудут сюда артели рабочих?
— А разве они могут совершить серьезное нападение? — спросил Шаллер.
— А почему бы, господин инженер, им не собраться толпой в несколько тысяч человек и не попытаться засыпать некоторую часть канала, вернув на прежнее место вынутый грунт, чтоб хотя бы в одном месте помешать потоку воды?
На это последовал ответ Шаллера:
— Им гораздо труднее будет засыпать канал, чем было нашим предшественникам прокопать его, и в конце концов все-таки не удастся сделать это на значительном протяжении.
— Во всяком случае, в их распоряжении немало времени, — заметил комендант. — Не знаю, так это или нет, но ведь утверждают же, что для заполнения шоттов понадобится до десяти лет?
— Нет, комендант, нет, — возразил инженер. — Мною уже высказано было заключение по этому вопросу, основанное не на сомнительных данных, а исключительно лишь на совершенно точных вычислениях. С помощью огромного ручного труда, а главным образом тех усовершенствованных машин, которыми мы ныне располагаем, не понадобится не только десятилетнего, но даже и пятилетнего периода для обводнения Рарзы и Мельрира. Вода сама возьмет на себя заботу одновременно расширить и углубить вырытое для нее русло. Кто знает, не превратится ли когда-нибудь в будущем Тозер, хотя и расположенный на расстоянии нескольких километров от шотта, в морской порт, соединенный с Ла-Гаммой? Последнее предположение и вызывает необходимость производства некоторых ограждающих работ, о которых мне пришлось уже подумать, равно как и о предварительных соображениях по сооружению портов на севере и юге, что и представляет собой одну из серьезных задач нашего путешествия.
Зная методический и серьезный ум Шаллера, можно было верить, что он не увлекается несбыточными надеждами.
После этого капитан Ардиган обратился к коменданту с несколькими вопросами, касающимися вождя туарегов, бежавшего из борджи Габеса.
Не получено ли было уведомление о пребывании его в окрестностях оазиса? Не имелось ли известий о племени, к которому он принадлежал? Известно ли было уже в настоящее время туземцам Джерида, что Хаджару удалось выбраться на свободу? Нет ли основания предполагать намерения с его стороны возмутить арабов против проекта образования Сахарского моря?
— На все эти вопросы, — отвечал комендант города, — я лишен возможности дать вам определенные ответы; несомненно, однако, что слух о побеге Хаджара распространился уже по оазису и наделал столько же шума, сколько в свое время слух о его поимке, в которой вы принимали участие, капитан. Хотя, однако, до сего времени ко мне не поступало донесений о появлении этого вождя в Тозере. Но по крайней мере мне известно, что шайка туарегов направляется к той части канала, которая соединяет шотт Рарза с шоттом Мельрир.
— Имеете ли вы основания признавать эти известия достойными внимания? — спросил капитан Ардиган.
— Да, капитан, они доставлены мне одним из тех туземцев, которые остались в той местности, где прежде участвовали при производстве работ на канале и которые считают себя охранниками работ, надеясь таким образом создать для себя некоторое право на благорасположение администрации.
— В сущности, работы закончены, — добавил Шаллер, — но наблюдение за ними должно быть постоянное и бдительное. Можно быть уверенным, что в случае попытки нападения на канал со стороны туарегов она направлена будет главным образом на этот пункт.
— Почему? — спросил комендант.
— А потому, что обводнение Рарзы в меньшей степени возбуждает их, чем обводнение Мельрира. Дело в том, что первый шотт не заключает в себе ни одного мало-мальски важного оазиса, чего нельзя сказать про второй, в котором весьма значительные оазисы обречены исчезнуть под водой нового моря. Приходится поэтому ожидать нападения именно на второй канал, соединяющий оба шотта. А поэтому существенно важно принять все меры на случай возможного нападения.
— Как бы там ни было, — сказал лейтенант Вильетт, — нашему небольшому отряду придется постоянно быть настороже, пройдя Рарзу.
— И, конечно, мы не преминем принять соответствующие к тому меры, — объявил капитан Ардиган. — Нам уже удалось раз захватить этого Хаджара, и мы сумеем сделать это и во второй раз, а затем и сторожить его бдительнее, чем сумели сделать это в Габесе, пока не отделаемся от него раз и навсегда по приговору военного суда.
— Весьма желательно, чтобы это случилось как можно скорее, — добавил к сказанному комендант. — Хаджар пользуется большим влиянием среди кочевых племен, и он в состоянии был бы поднять весь Джерид. Во всяком случае, одним из существенных преимуществ нового моря будет именно уничтожение в Мельрире этих разбойничьих притонов.
Но, к сожалению, в этом обширном шотте, основываясь на произведенной капитаном Рудером нивелировке, встречались участки, как, например, Хингиз, которых должно было миновать обводнение.
Расстояние от Тозера до Нефты составляло приблизительно 25 километров. Инженер предполагал потратить двое суток на обзор этой дистанции, расположившись на следующую ночь на одном из берегов канала. В этой части канала, профиль которой не соответствовал проекту Рудера, благодаря чему, к великому удовольствию местных жителей, вся эта местность, Тозер и Нефта, должна была превратиться как бы в полуостров между Джеридом и Рарзой, работы были уже закончены и оказались в удовлетворительном состоянии.
Отряд выступил утром 1 апреля при пасмурной погоде, что способствовало в менее высоких широтах выпадению обильных ливней. Но ливни в этой части Туниса не страшны, а облачное небо, несомненно, сулило уменьшение зноя.
Путь проходил вдоль берегов потока Беркук, причем переправа через некоторые его рукава производилась по мостам, материалом для которых послужили развалины древних памятников.
Необозримые желтовато-серые равнины тянулись к западу, и тщетно было бы искать на них какого-либо прикрытия от солнечных лучей, к счастью весьма умеренных. В продолжение двух первых переходов этого дня среди песков встречалось лишь тощее злаковое растение с длинными листьями, называемое туземцами «дрисс», которое очень любимо верблюдами и служит подспорьем для караванов, идущих по Джериду.
Ничто не нарушало движения отряда с восхода до заката солнца, а также не был потревожен и ночной покой его. На далеком расстоянии от северного берега канала показалось несколько шаек арабов, направляющихся к горной цепи Аурес. Однако они не беспокоили капитана Ардигана, который, в свою очередь, не счел необходимым входить с ними в более близкое соприкосновение.
С приближением к оазису местность постепенно менялась, и почва становилась более плодородной. Равнина зеленела бесчисленным множеством кустов альфы, между которыми вились маленькие ручейки. Снова появились заросли полыни, а на плоскогорьях вырисовывались ряды индийской смоковницы и нежно-голубые цветы кермяка и вьюнков. По беретам канала появились купы смоковниц. На горизонте показались леса акации.
Животное царство представлено было в этой местности исключительно лишь антилопами, которые убегали столь стремительно, что исчезали с глаз в один миг. Даже Ва-Делавану, что бы ни думал о нем хозяин его, не удалось бы догнать их. Что же касается Куп-а-Кера, то он довольствовался тем, что поднимал неистовый лай, когда бесхвостые обезьяны, водящиеся в довольно значительном количестве в этой местности, прыгали с дерева на дерево. Виднелись также буйволы и дикие бараны, преследовать которых не представлялось необходимым ввиду предполагаемого возобновления съестных припасов в Нефте.