День прошел без изменений. Когда стемнело, Ракитин получил от комдива радиограмму: «Пробивайтесь обратно, поддержим огнем».
Ракитин принял решение: двумя батальонами, имея заслоны по флангам, прорвать вражеское кольцо, вывести следом повозки, одним батальоном прикрывать отход. Такое решение было подсказано опытом: в окружение попадали и в сорок первом, когда он командовал лишь ротой, и потом, когда уже наступали. Сам Ракитин решил идти с батальонами прорыва: оттуда удобнее управлять боем. С этими же батальонами, в их главных подразделениях, пошел и его заместитель по политической части майор Себежко.
Внезапной для врага атакой и с помощью огневой поддержки извне, которую, как обещал, дал комдив, кольцо удалось разорвать. Но в момент, когда Ракитин уже послал связных с приказаниями штабу, обозу и арьергарду двигаться следом, противник нанес удар по фланговым заслонам и разрезал полк надвое. Ракитин повернул батальоны, бросил в новую атаку, пытаясь выправить положение. Но безуспешно.
Пришлось вновь занять оборону — на этот раз уже не круговую, а сомкнув фланги с соседними частями. Батальон прикрытия остался отрезанным. Но, видимо, он пробивался. Об этом свидетельствовала доносившаяся из лесу, уже из тыла немцев, стрельба. Потом она стихла. А немного погодя радисты Ракитина приняли сообщение из батальона. Комбат докладывал: главный удар немцев пришелся по обозникам. Батальон упорно пытался пробиться им на помощь, но не смог, отбил атаки противника, оторвался от него; комбат намерен скрытно, лесом, пользуясь темнотой, вывести батальон к своим.
Сообщением комбата Ракитин был потрясен. Удар врага пришелся по центру колонны, а ведь именно там знамя полка! Перед началом прорыва Ракитин сам распорядился, чтобы оно находилось там, в месте, которое, полагал он, исходя из прежнего опыта, наиболее безопасно. Охранять знамя было поручено группе автоматчиков во главе с молодым, но надежным офицером — лейтенантом Холодом. Где он сейчас, что с ним? Ракитин запросил по радио комбата. Тот ответил: те, кто были в центре колонны и уцелели, присоединились к батальону. Среди них нет никого из охранявших знамя. Они подтверждают: противник начисто разгромил центр колонны. О знамени не знают ничего.
«Вернитесь, любой ценой разыщите знамя!» — хотел радировать комбату Ракитин. Но сомнение остановило его…
Ракитин нередко колебался, выбирая решение. Не по слабохарактерности или неопытности. Прежде чем отдать приказ, он всегда старался найти все вероятные варианты решения, выбрать лучший. Послать батальон за знаменем в гущу войск врага? Люди пойдут. Но много ли шансов, что они смогут выручить знамя? Однако надо же как-то действовать, что-то предпринять! «Любой ценой…» Но что значит — любой? Загубить батальон? Конечно, потом можно было бы доложить: «Сделал все, что мог». Но разве можно, если ты честный человек, только лишь для своего оправдания жертвовать жизнями, вверенными тебе?
Подтверждая решение комбата, Ракитин радировал ему: «Выходите на соединение с нами». Это было два часа назад. А полчаса назад Ракитин получил от комбата по радио новое донесение: батальон проскользнул лесом мимо еще не успевшего уплотнить фронт противника, вышел к своим в нескольких километрах отсюда и сейчас находится на пути в полк.
Нет знамени — нет полка. Суров воинский закон. Суров и справедлив. Полк расформировывается и все офицеры отдаются под суд, если знамя потеряно по малодушию хотя бы одного человека… Ракитин не искал оправданий. Но кого в полку можно обвинить в малодушии? Его? Нет, он шел впереди не из боязни остаться. Он сделал все, чтобы обезопасить знамя. Но неожиданности и случайности — закономерности войны. Самый точный расчет может подвести: воле и уму командира противоборствует воля и ум врага. Нельзя точно предусмотреть, куда враг нанесет удар. Все это так… Но кто снимет с тебя вину, если ты сам наложил ее на себя?
Еще три часа назад, когда прорыв только что был осуществлен, Ракитин по радио доложил комдиву обстановку. Но о том, что знамени нет, умолчал. Не потому, что хотел скрыть. Он еще надеялся.
Его надежда удвоилась, когда ее разделил Себежко, пришедший к нему сразу после прорыва. «Мы же знаем наших людей, — сказал замполит. — Так запросто они знамени не отдадут. Душой не верю, что у врага оно». — «Я тоже, — ответил Ракитин. — Но ведь факт…» — «Он еще не точен», — возразил замполит.
«Надо что-то предпринимать, но что? Что мы можем сейчас?» — Спрашивая так, Ракитин не рассчитывал, что Себежко непременно подскажет ему какой-либо выход. Но Ракитин никогда не видел ничего зазорного для себя в том, чтобы в трудную минуту посоветоваться, — не только с Себежко, но и с любым в полку…